После работы за ней часто забегала Анжела, и они иногда загорали, иногда просто гуляли по набережной, и Влада вспоминала Гулю, её рисунки с синим морем, белым пароходом и пламенеющим закатом.
Всё это было теперь частью её жизни – и море, и пальмы, и белые пароходы, и закаты – ко всему этому она привыкла очень быстро. Если живёшь рядом с красотой, не то, что перестаешь её замечать, просто устаешь восторгаться. Ну, да, море, ну, да, красиво, а дальше что?
Вечерами Анжела бегала на танцы, но сколько не уговаривала Владу – всё было напрасно. Сначала она находила причины, чтобы отказать: устала, голова болит, надеть нечего, а потом сказала коротко:
– Нет, Анжела, не мое это. Не зови.
Полюбила гулять одна даже вечерами, после заката, когда хорошо думалось в тишине под мерный шум набегающих волн. Собирала красивые, необычной расцветки, ракушки, мечтая, как привезет их Гуле и маленькому Тимуру.
А потом они встретились. Сливочное мороженое, которое таяло мгновенно, липкими струйками капая на платье и пачкая руки. Ей не верилось, что рядом с ней идёт он – красавчик, по которому страдала большая часть посетительниц их пляжа. И что именно он угостил ее этим мороженым.
Это потом Арсен рассказал, что он давно обратил внимание на неё, в одиночку бродившую по побережью.
– Я сначала думал, что ты клад ищешь, ну, не клад, а знаешь – колечки, цепочки, серёжки. Их постоянно теряют, а ты – ракушки.
Они долго смеялись тогда, представляя, как Влада возвращается в свою комнату с богатой добычей.
Встречи постепенно стали чаще, о них узнала Анжела, случайно встретившая их, возвращаясь после танцев.
– Ну, ты даёшь, тихоня, – удивилась она. – Такую рыбку выудила.
– Да мы просто друзья, – смутилась Влада.
– Ну, да, конечно, – улыбнулась подруга. – Друзья. С Арсеном. Это ты кому-то другому расскажи, да и другой навряд ли поверит.
– Как хочешь, – Влада пожала плечами. – Можешь не верить. Мне всё равно.
Больше они к этой теме не возвращались.
Самым интересным было то, что они действительно просто дружили. Он не делал никаких попыток взять приступом эту крепость. Не дарил цветов и подарков, не говорил красивых слов. Болтали на отвлеченные темы. Не ухаживал в общепринятом смысле этого слова. Он несколько раз предложил ей уроки плавания, она вяло отбивалась – почему-то не чувствовала море своей стихией и не испытывала желания с ней сближаться.
Он рассказывал о своей работе, в которой было немало смешных и курьёзных моментов, она – о девчонках, об отдыхающих. Глубже никто не копал, не решаясь разрушить тоненькую стеклянную стеночку и перейти границу.
Как-то она поделилась планами на будущее – хотела поступать заочно на педагогический, быть, как мама.
– А в каких классах твоя мама преподает? – неожиданно спросил Арсен.
– Мама? Она умерла, когда я была в 8-м классе.
– Прости, – они помолчали. – А отец?
– Отца у меня нет. Просто нет, – неожиданно жёстко ответила Влада и вдруг разрыдалась.
Так она не плакала, даже прощаясь с мамой.
– Ну, что ты? Что?– Арсен обнял её за плечи, прижав к себе. – Что ты, Ладочка? – он впервые назвал ее по имени, немного сократив, а она вдруг почувствовала, что между ними больше нет границ, что этот парень – спасатель с сочинского пляжа – стал незаметно для неё очень близким человеком, от которого больше не хотелось прятаться за стеклянной перегородкой.
Они почти до полуночи просидели тогда на остывающей гальке пустынного пляжа.
