Она родила первого марта и, увидев впервые лицо дочки, поразилась сама себе: как она могла хотеть сына? Ей казалось, что они давным-давно знакомы с этой малышкой со светлым пушком на голове, крошечными пальчиками и расфокусированным взглядом светлых глаз.
– Красавица будет! – одобрительно покивала головой нянечка, забирая малышку после кормления.
– Она уже красавица, – прошептала Влада.
"Наш ангел", – Арсен нежно провел мизинцем по щеке младенца – нежной, как лепесток розы.
Из роддома он забрал их с помпой: машина, цветы для Влады, коробка конфет акушерке.
– Как хочешь назвать? – спросил коротко и тут предоставляя ей свободу выбора.
– Оля, конечно. Она пришла в этот мир первого марта, а мама ушла в эту дату. Оля, – повторила она. – В память о маме.
– Красивое имя, – похвалил Арсен. – Ольга Авакян. Звучит.
И начались будни. Владу завалили подарками – Лидия с Самвелом организовали. Натащили пеленки и распашонки, бутылочки, соски, погремушки. Кто-то отдал детскую кроватку и манежик, а Самвел от себя лично купил коляску.
– Хорошая девочка, – похвалил он. – Здоровья ей и родителям. А ты отдыхай, джана, расти дочку. Захочешь на работу вернуться – всегда место найдем для тебя. И учебу не бросай. Пусть трудно – все равно не бросай.
– Не брошу. Спасибо вам за всё, дядя Самвел.
– Ну-ну, – он обнял Владу. – Давай, мешать не буду. Но если что, помощь нужна какая – дай знать.
О рождении дочки Влада отправила телеграммы тёте Барно и дяде Вите с тетей Галей и вдруг подумала, что у неё больше никого нет на всем белом свете. В ответ получила письма с поздравлениями. Тетя Галя с дядей Витей ответили коротким письмом, а от Барно пришел пухлый конверт с несколькими письмами: от Гули, Малики, Барно и даже Ларисы Матвеевны. Была фотография всей семьи: Барно, Рашид, дети. Все серьёзно, почти не улыбаясь, смотрели в объектив. И ее Гуля смотрелась частью семьи.
– "Как рыба в воде", – вспомнила она слова мамы. – "А тебе другая вода нужна". И внезапно осознала, какая пропасть разделяет их маленький, полууснувший городок и Сочи – город-курорт, в котором жизнь кипит постоянно: днём и ночью.
В конце весны пришла телеграмма от тети Гали: "Толика больше нет".
Она не сразу поняла, о ком речь, а потом вспомнила : Толик, ну, конечно, это их сын, который практически не давал о себе знать столько лет.
Ошеломленная, она стояла с телеграммой в руке, не зная, что сказать, а потом собрала дочку и пошла в санаторий, к Самвелу Георгиевичу.
Тот замер, прочитав телеграмму, долго молчал, барабаня по столешнице, а потом поднял глаза:
– Мы с Виктором с детства дружили, я в Сочи лет пятнадцать как обосновался, а до этого в Адлере жил. И Толика хорошо помню, такой смышлёный пацан был, – он помолчал немного, а потом, хлопнув ладонью по столу, вполголоса произнес:
– Ехать надо! Ты со мной?
И, заметив сомнение в глазах Влады, добавил:
– На машине поедем, с удобствами, так что, дочку бери тоже. Тут недалеко. Ну, да ты знаешь. На день – максимум на два. Посмотрим по обстановке.
Это был тяжёлый визит. Виктор держался как-то, а Галя просто закоченела в своем горе и, лишь взяв на руки малышку, немного оттаяла.
– Красавица будет, – вполголоса повторила она слова нянечки из роддома. – Олюшка наша.
Самвел привез много продуктов, водку, быстро накрыли стол, выпили за память Толика.
Он погиб в аварии на заводе уже месяц назад, они не хотели сразу сообщать Владе.
