Весь двор дома был запружен автомобилями. Выгоревшая на солнце и затертая шинами разметка не могла справиться с таким количеством движимого имущества, поэтому жильцы попросту игнорировали ее. Любое мало-мальски свободное пространство заполнялось разномастными железными конями без оглядки на их породистость и статус хозяина. Судя по ситуации, автовладельцы дома старались придерживаться золотого правила не закрывать выезд с парковки другому автомобилю, даже если для этого приходилось залезть одной стороной колес на тротуар. Хотя это вызывало справедливое недовольство пешеходов и грозило царапинами на кузове.
Оперативная машина стояла у подъезда прямо посередине проезжей части. Водитель, парнишка лет двадцати-двадцати трех, дремал, потому что дежурил уже более суток, не успев до вызова передать дежурство своему сменщику. Водители оперативных машин в силу характера своей работы вырабатывали в себе талант засыпать там и тогда, где и когда это становилось возможным хотя бы на пять минут. И просыпаться так же быстро и легко, словно и не спали вовсе, а просто сидели с закрытыми глазами.
Потягивая сладковатый дым, участковый неспешно блуждал взглядом по припаркованным автомобилям. Оперативная машина закрывала выезд паре находящихся позади нее авто, поскольку двор не имел сквозного проезда, и нескольким автомобилям, стоявшим с правой от нее стороны. Утро было воскресное, некоторые жильцы еще спали. Никто не торопился покидать насиженные на парковке места.
Краем глаза Игнатьич заметил, что синий Форд-Мондео, стоявший позади оперативной машины метрах в трех, едва заметно качнулся, словно бы кто, сидевший в нем, переменил от усталости позу. Участковый было подумал, что ему это могло только показаться. Сквозь глухо тонированные стекла было не рассмотреть салон, однако через лобовое стекло, отражавшее солнечные лучи, участковый теперь заметил некоторое движение на переднем пассажирском кресле.
Кто-то находился в машине. И судя по тому, что оперативная машина стояла на своем месте уже около двадцати минут, люди в Форде находились в ней еще дольше и не торопились уезжать.
Смутное чувство тревоги пробежало легким холодком где-то внутри пустого желудка. «Что, если люди в машине оказались неспроста в этом месте в это время? И кто знает – может, эти люди непосредственно причастны к происшедшему?» – мелькнуло у него в голове. – «Хотя, вполне может быть, хозяин просто встретился в своей машине с кем-то накоротке. Вышел из дома недавно, легко оделся. В машине всё теплее сидеть, чем торчать на ветру» – участковый попытался пробить брешь в своей начальной версии.
Докуривая сигарету и не подавая виду, он продолжил наблюдение. И через пару минут заинтересовавший его объект ответил коротким и едва различимым звуком опускаемого стекла. На задней пассажирской двери появилась узкая щель, выпустившая облачко сигаретного дыма. «Минимум трое», – заключил Игнатьич. – Какого хрена вы тут торчите, ребятки?»
Конечно, люди в машине могли находиться здесь случайно, и никакой связи с происшествием не иметь. Однако случайность – слишком лукавая штука, идущая иногда против смысла и логики. Участковый в случайности не верил, особенно, находясь «при исполнении». Вернее, он не оставлял случайности без внимания до тех пор, пока не убеждался в том, что причинно-следственная связь между обстоятельствами и событием действительно отсутствует.
