– Иной раз собакой или псом ругательно мы называем тех, кто ненавистен нам. А почему? Разве собака испокон веков, верностью и великим терпением служившая людям, чем-то хуже, чем мы? Не хуже, а чаще и несравненно лучше чем те, кто за свои поступки богомерзкие достоин всеобщего презрения. Разве это не так? Собака – создание Божье и послано нам в помощь, знайте. А раз не хотите Снежка видеть в церкви, так и не пущу я его сюда более. Не буду в этом вам перечить, хотя и не я привел его в дом Божий. Сам он пришел, по своей воле… Только скажу я вам вот еще что: можем ли мы отталкивать от Бога его творение? Господь великодушный, он любовью своей никого не оставит – ни нас, ни братьев наших меньших. Подумайте о том…
Пусть не сразу, но со временем люди согласились с доводами священника и с тех пор приняли люди Снежка в число церковных прихожан.
Стало уже обычным то, как он вместе с людьми входил в церковь. Сидя у входа, смиренно и внимательно слушал он проповеди и наставления отца Дмитрия, вдумываясь и размышляя над каждым сказанным словом. Каждую ночь, ложась спать, Снежок с теплотой в сердце вспоминал о том, как при лучистом свете церковных свечей он с упоением слушал слова о Боге. Снежок, лежа на своей любимой подстилке, предвкушал то, как завтра с утра он вновь войдет, пройдет по проторенной снежной дорожке и вместе со священником войдет в Божий храм.
***
Вот и прошла долгая зима. На смену зиме пришла душистая, напоенная удивительными запахами чудная весна, подарившая людям любовь и надежду. А потом жаркое лето поселилось в селе, и жители этого тихого мирка, сморенные дневной жарой, сидя на верандах долгими ночами, слушали звонкое стрекотанье неуемных цикад и вдыхали бесподобный аромат чайных роз. Все шло своим чередом, жизнь текла размеренно, не торопясь, как и положено с самого начала мирозданья.
В один из летних дней в церкви, как всегда, шла служба, и по ее окончании батюшка, осеняя крестом прихожан, подошел и к Снежку, смиренно подставившему лоб.
– Благословляю и тебя, милый мой, – улыбнулся священник, погладив собаку по голове. Снежок поднял на него глаза и улыбнулся ему в ответ, да так забавно, что прихожане подхватили эту улыбку, и в церкви словно стало еще светлей.
Вдруг снаружи послышался топот ног, двери в церкви отворились, и на пороге появилась запыхавшаяся соседка отца Дмитрия, тетя Дуся.
– Дом у Татьяны горит! – выдохнула она, держась за сердце. – Люди добрые, помогите! Дочка там внутри осталась!
Люди, наспех крестясь, выбежали из церкви и бросились бежать к пылающему огнем дому, у озерца. Отец Дмитрий, подхватив полы рясы, бежал вместе со всеми, но впереди всех, навострив уши, несся Снежок. Деревянный дом, охваченный высоким столбом ярко-рыжего пламени, трещал, метал в небо гроздья искр, грозя вот-вот обрушиться. Селяне, выстроившись в цепочку, черпали воду из озера и выплескивали ее в жадную пасть огня. Люди передавали по цепочке ведра с водой, едва удерживая кричащую, рвущуюся в огонь Татьяну.
– Пустите, а-а-а! Пустите-е-е-е!… Отпустите меня к доченьке!…
Неимоверным движением ей удалось вырваться, она оттолкнула удерживающих ее женщин и кинулась к дому. У самой огненной завесы ее успел удержать отец Дмитрий, обхватив руками.
«Что же это творится такое? – подумал Снежок, мечась среди людей, глядя, как бушующее пламя поднимается все выше и выше. – Неужели опоздали? Неужели не успели? Нет, так не должно быть! Бог не допустит, он поможет! Он поможет, конечно же, как помог однажды мне. Ведь я умирал и потерял всякую надежду. Но Бог спас, и я жив! Теперь я помогу вместе с Богом, если так надо! Я помогу!
