На часах не замечая цифры.
Вечность, равно как птица,
Прекрасно – грациозен её полёт;
Нескончаемое вновь повторится
И уже никогда не умрёт.
Сквозь пелену долгой ночи
Пробивается первый луч,
Темноту разрывая в клочья,
И рассвет озаряет танец туч.
Готовится к венчанию Троя;
Радости новой жизни нет предела.
А по другую сторону моря
Спарта по-иному на ситуацию смотрела
За честь царя Менелая
Вступился его брат, Агамемнон,
Две огромные армии объединяя.
Но не каждый воин им был предан.
Была у Спарты гордость,
В лице мощи и грации воина,
Азартная его молодость
Была всех подвигов достойна.
Он силой Зевса был одарён
Молниеносными ударами с небес
И был балладами восхвалён
Как непобедимый Ахиллес.
Он редко подчинялся приказам,
И для него не существовало царей,
Война не пугала кровавым оскалом,
И взгляд смерти его делал смелей.
Пока цари Спарты
Собирали воинов в поход,
Ахиллес был в споре с азартом
Но штиль не остановит шум бурлящих вод.
Ему не нужна пролитая кровь,
Приносящая смерть и горе,
И это не был призыв Богов,
Он жаждал оставить след в истории.
Он прекрасно знал,
Что его слава рядом где-то,
И к ней его призвал
Троянский царевич Гектор.
Его великие подвиги в боях
Восхваляли все от мала до велика,
Его сила измерялась в морях,
Его за руку вела сама Ника.
Ахиллесу только об одном мечталось:
Нанести поражение Гектору,
Чтоб история Ахилла восхваляла
И имя его обессмертила.
И не по приказу царей,
А во имя собственной славы,
Чтоб солнцем выйти из теней,
И крылья Ника над ним расправила.
Он пришёл туда, где был сбор.
Цари не малый флот собрали,
Но в погоде был затор —
Со штилем волны засыпали.
Агамемнону нужна война
И победа любой ценой,
А Менелаю нужна та одна,
Кто нарушала сердечный покой.
И пусть не любим он ею был,
И вдвойне не люб сейчас,
Никак не угаснет его пыл,
Даже когда нить оборвалась.
В нём кипела кровь,
И два лика он мог отразить:
На одном цветёт любовь,
Другой яростной местью грозит.
Глаза Агамемнона алчностью искрились,
И жадность подлая его звала.
И два брата договорились,
Сделка была такова:
Золото за Троянскими стенами,
Всё себе он забирает,
А предательница Елена
Достанется Менелаю.
Чтоб локти не кусать,
В бой рвались два брата,
Но спущенные паруса
Были штилем объяты.
Агамемнон обратился к Калхасу,
И прорицатель увидел ужасное,
Промолвив такие фразы:
«Над нами Боги властны!
Это Артемида, богиня охоты,
И покровительница зверей,
Причина в гавани стоявшего флота,
Что утопает во мраке теней.
Она разгневана тем,
Что ты убил её священную лань,
Ты должен пожертвовать всем,
Чтоб разгладить небесную ткань.
Чтоб штиль моря покинул
И вновь ветра запели,
Ты должен умилостивить богиню,
Принеся в жертву дочь Ифигению.»
Ошеломлённый Агамемнон,
Уступил требованиям войска;
Царь у свирепства был пленным
И самого себя он был в поиске.
Отступать значит сдаться,
А это жалкая трусость,
Но больно в глаза горю улыбаться,
Осознавая масштабную глупость.
Его изнутри разрывает
Любовь к единственной дочке,
Душа истерично рыдает,
Из бутона не появиться цветочку.
Солнце светит тьмою,
Им невозможно согреться,
Облик оживает за пеленою
Мимолётным детством.
Молитвами было вымолено
Долгожданное её рождение,
Перед выбором красивого имени
Душа предвкушено пала на колени.
Пробудила дремлющая память
То, о чем счастье может плакать.
Он в омуте восторга плавал,
Когда впервые назвала его папой.
Тогда тонкий голосок пронзил
Его бесчувственно-каменное сердце,
И он совсем по-иному зажил,
Для отцовской любви найдя место.
