– Вы слишком хороши для гувернантки, – сказал молодой человек, с восторгом смотря на прелестное личико, поднятое на него. – Ваша хозяйка возненавидит вас. Мисс Вэн, вы бы лучше…
– Что, Дик?
– Попробовали бы поучиться там, где учился я.
– Как, рисовать декорации, Дик! – вскричала Элинор, смеясь. – Женщине смешно заниматься этим.
– Разумеется, мисс Вэн. Но никто об этом не говорит. Неужели вы думаете, что я пригласил бы вас вскарабкаться на лестницу и разрисовывать облака? Есть другие занятия, кроме этого. Но я не хочу говорить с вами об этом: я знаю, какой свирепый вид принимал ваш старый папаша, когда мы говорили с ним об этом. Как вы думаете, зачем я здесь?
– Зачем, Ричард?
– Для театра Порт-Сен-Мартеиа написана большая драма в восьми актах и тридцати двух картинах, она называется «Рауль-Отравитель», и я приехал сюда рисовать декорации, переводить эту драму и приискивать к ней музыку. Довольно разнообразные занятия, я полагаю, за тридцать пять шиллингов в неделю.
– Вы всегда были так талантливы, Ричард.
– Это уж у нас в семье.
– А синьора здорова, я надеюсь?
– Здорова, уроки идут порядочно. Но куда вы идете, мисс Вэн, я провожу вас. Если мы будем стоять долго перед этой лавкой, хозяин подумает, что мы хотим купить что-нибудь и обманутое ожидание может сильно подействовать на его нервы. Куда мне вас проводить, мисс Вэн?
– На Архиепископскую улицу. Вы ее знаете?
– Лучше, чем себя самого, мисс Вэн. Синьора жила в той стороне, когда я был мальчиком. Но как это случилось, что вы одна на улице в такое позднее время?
– Папа должен был отправиться в двумя джентльменами и…
– И отпустил вас домой одну. Стало быть, он еще…
– Еще что, Ричард?
Молодой человек остановился с нерешимостью и украдкой взглянул на Элинор.
– Он иногда долго не возвращается домой: привычка дурная, мисс Вэн. Я надеялся, что он уже отстал от этой привычки, особенно так как теперь нет уже разбойничьих вертепов в Палэ-Ройяле.
– Разбойничьих вертепов в Палэ-Ройяле! – вскричала Элинор. – Что это значит?
– Ничего, милая мисс Нелли, кроме того, что Париж был очень сумасбродным и дурным городом.
– Но теперь нет?
– О, нет! Париж настоящий эдем невинных удовольствий, его обитатели наслаждаются добродетельными радостями. Вы меня не понимаете – ну, это все равно, вы все то же прелестное дитя, каким вы были в Челси, только вы выросли и еще похорошели – вот и все.
Мисс Вэн взяла под руку своего спутника с такою же доверчивостью, как брала руку своего отца.
Я не думаю, чтобы это доверие было дано неуместно. Этот молодой человек, с громким голосом и с несколько шумным обращением, был помощником театрального декоратора и второю скрипкою в одном из второстепенных театров. Он не был в родстве с прелестной девушкой, опиравшейся на его руку. Его знакомство с Вэном и его дочерью было случайным, как это бывает с бедными людьми.
Молодой человек жил со своей теткой около шести лет в том самом доме, где скрывался старый мот со своей дочерью-сироткой, и Элинор с раннего детства помнила синьору Пичирилло и ее племянника Ричарда Торнтона. Они брала первые уроки на фортепьяно от доброй синьоры, муж которой неаполитанец, умер уже давно, оставив ей только одно неаполитанское имя, имевшее весьма величественный вид на объявлениях, которые учительница музыки раздавала своим ученицам.
Ричард Торнтон, двадцати восьми лет, казался очень пожилым человеком в глазах пятнадцатилетней пансионерки. Отец ее обращался с молодым человеком холодно, надменно и покровительственно, но для Элинор Дик был самым восхитительным товарищем, самым мудрым советником, самым ученым наставником. Что ни делал бы Ричард, мисс Вэн непременно хотела делать то же самое, смиренно подражая гению, которым она восхищалась.
