Победа любой ценой - страница 18

Е.Ж.: Как Вы в целом оцениваете роль Сталина в войне?

Г.Б.: Когда мы были молодыми, мы преклонялись перед Сталиным. Он был нашим идеалом и вождем. Мы готовы были отдать за него жизни, не колеблясь. Это было результатом нашего воспитания. С ранних лет нам внушали, что мы всем обязаны Сталину, что он думал о нас и защищал. Даже напротив окон нашей квартиры висел его огромный портрет.

Только после войны я узнал, что по его приказу были расстреляны тысячи офицеров, и армия была обезглавлена. Наполеон сказал, что армия львов, во главе которой стоит баран, слабее, чем армия баранов, во главе которой стоит лев. Все высшее командование нашей армии было уничтожено. Из всех маршалов Сталин оставил только двоих, наименее талантливых, Буденного и Ворошилова. Другие, обладающие настоящим военным дарованием, как Тухаческий и Якир, были расстреляны. Офицеры высшего состава должны были проходить восемь лет специальной подготовки, не говоря уже о маршалах. Какие у нас были военачальники? Жуков, Василевский, Рокоссовский, Мерецков, освобожденные из ГУЛАГа указом Сталина. Нашей армии катастрофически не хватало опытных офицеров. Поэтому мы не смогли дать отпор Гитлеру в самом начале войны. Но что может понять семнадцатилетний мальчик, выпускник школы, в политике? В газетах часто печатали списки врагов народа. Это было страшно. Мой дядя, врач, каждую ночь стоял около окна и как будто ждал чего-то. Позже я понял, что он боялся ареста.

Е.Ж.: Почему Сталин не хотел верить, что война неизбежна?

Г.Б.: Я думаю, что он просто боялся этого. К тому же Сталин испытывал доверие к фюреру, который был из той же породы людей, что и он. Гитлер однажды сказал: «Когда мы завоюем Россию, мы оставим Сталина управлять ею!» Сталин восхищался Гитлером, особенно тем, как он избавился от генерала Роммеля.

Е.Ж.: Что Вы думали о германо-советском Пакте?

Г.Б.: В 39-м году я еще жил у дяди в Москве. Однажды, выходя из дома, я увидел толпу людей перед стендом с газетами. Все стояли молча, с мрачными лицами. Я подошел ближе, увидел фотографию Молотова и Риббентропа и прочитал статью, в которой говорилось о подписании Пакта о ненападении между Советским Союзом и Германией. Я не знал, что об этом думать. Перед сном дядя сказал мне: «Все это очень и очень плохо». В то время я не мог понять последствий такого соглашения. Я ненавидел фашизм изо всех сил и очень хотел поехать в Испанию, чтобы сражаться там.

Е.Ж.: Когда советские войска шли по Европе, не складывалось ли впечатление, что там местное население живет лучше, чем в СССР?

Г.Б.: В Румынии всегда жили в нищете, в Болгарии – ненамного лучше. Но на меня произвело впечатление то, что они ели только белый хлеб. Потом я понял, что они не употребляли черный, потому что не выращивали рожь. В Венгрии и особенно в Австрии уровень жизни был намного выше. Здесь даже в деревенских домах сохранилась хорошая обстановка, но нам даже и не приходило в голову сравнивать. У молодежи в то время были другие интересы, и этим они отличались от сегодняшней.

Е.Ж.: Правда ли, что Сталин старался умалить достоинства героев войны, вдохнувших воздух свободы?

Г.Б.: Именно поэтому он не любил их. Те, кто вернулся с фронта, знали себе цену, научились уважать себя. После войны, когда я учился в университете, я встретил своего товарища, ветерана, с которым мы вместе освобождали Запорожье и который теперь руководил издательством. Это меня очень удивило. Потом, анализируя причины этого, я понял почему – тогда руководящие посты занимали люди, сидевшие во время войны в штабах или в тылу, а не те, кто сражался на передовых. Я думаю, что власть опиралась именно на них.