Победа любой ценой - страница 16

В начале войны я договорился с другом, что мы вместе пойдем служить в полк, которым командовал его отец. К сожалению, я должен был уехать с семьей тети в эвакуацию, и замысел мой не осуществился. В Перми я попытался сбежать из поезда и присоединиться к пехотному полку, который там формировали. Я пошел к одному из офицеров, но он только накричал на меня и прогнал. Потом я попробовал написать в полк, где служил мой брат Юрий, просил его помочь мне. Но брат отделался от меня, сказав, что нужно продолжать учиться и ждать повестку. И я на какое-то время прекратил свои попытки.

В конце концов мои старания попасть на фронт увенчались успехом. В Верещагине мне удалось уговорить командира артиллерийского полка, который только что вышел из окружения: «Мой брат погиб на фронте. Я хочу сражаться в память о нем!» Это было в ноябре 41-го. В конце этого же года я оказался на Северо-Западном фронте. Я был самым молодым в полку до прибытия подкрепления. Там были мальчишки и помоложе меня. Помню, как я здорово расстроился.

Е.Ж.: Вы оказались на фронте без всякой военной подготовки?

Г.Б.: Военное искусство мы изучали на полях сражений. Это была одна из причин наших поражений в начале войны и наших побед в конце ее. Когда я оказался на фронте, мы совершенно не умели воевать, и моральное состояние солдат было совсем подорвано. Нам многого не хватало, в том числе и продовольствия, так как Северо-Западный фронт не считался очень важным. Часто у нас на обед не было ничего, кроме хлеба. Мы ходили в заброшенные деревни в поисках чего-нибудь съестного. Есть хотелось и днем и ночью.

Бои становились все более и более жестокими, потери на фронте были огромными. К тому же зима 41-го и 42-го была необыкновенно холодной. Хлеб и даже водка превращались в лед. Мы спали на земле, часто в болотистых местностях. Случалось, что просыпались утром в луже воды. И вещи, и обмундирование промокали насквозь. Так я заболел туберкулезом, но узнал об этом только после войны, когда мне сделали снимки в госпитале – нашли пятна в легких.

В дивизии, где я служил, в первый раз была опробована техника атаки с прожекторами, которую Жуков использовал при взятии Берлина. Командиром нашей армии был генерал Берзарин, который потом стал во главе 5-й ударной армии, а затем – комендантом Берлина. Помню, в час ночи началась атака. Мы зажгли прожектора на полную мощность, чтобы ослепить немецкую артиллерию. Немцы заняли позиции в маленькой деревне прямо напротив нас. Был сорокаградусный мороз. Пока репродукторы передавали Интернационал, несколько танков начали атаку. Наши разведчики допустили роковую ошибку – они не сообщили нам о наличии противотанковых заграждений. Исход боя был трагическим. Наши танки были уничтожены немецкой артиллерией. Пехота лежала в снегу под огнем немецких пушек, а громкоговорители продолжали передавать Интернационал. Представьте себе эту картину! Наша атака закончилась полным провалом!

Во время взятия Берлина техника атаки с прожекторами сработала уже на все сто процентов. Красная армия к тому времени приобрела огромный опыт.

Е.Ж.: После первых боев Вы уже имели какие-то военные навыки?

Г.Б.: Через год командир полка отправил меня учиться во вторую артиллерийскую школу Ленинграда, которая была эвакуирована в Башкирию. После восьми месяцев учебы меня послали на Юго-Западный фронт, который позже стали называть 3-м Украинским. Там я должен был командовать артиллерийским отделением в чине младшего лейтенанта.