Победоносец - страница 18

Туманный летний рассвет в березняке на Камчатке – особенное зрелище, которое, увидев однажды, не забудешь уже никогда. Каждый местный с рождения знает о том, что на камчатских землях всего произрастает три вида берёз: каменная, кустарниковая и белая, которую самые старые нововеры называли маньчжурской. Настойки из берёзовых почек и листьев минимум на семидесятипроцентном спирте – вещь, которая неопытного пришлого могла и с ног свалить, и прожечь насквозь. Веники для бань и мётлы для уборки дворов, весенний сок, обереги, дрова и строительный материал – берёзы многое давали нововерам, за что и были особенно почитаемы, и охраняемы. Считается, что кощунственно попортивший берёзовую кору и в итоге не попросивший у пострадавшего дерева за своё злое деяние прощения навлекает порчу на свою голову. Только въехав в березняк, я понял, что, быть может, Ванда неспроста назначила встречу именно в березняке. Среди нововеров ходило пока ещё не укрепившееся, но всё же поверие: нанёсший обиду девице среди берёз долго не проживёт. Осознав, что Ванда вдруг проявила суеверность, присущую всем нововерам, я немного удивился, ведь именно Ванда казалась мне самой неверующей в поверья девушкой из всех, которых мне только приходилось встречать. Мне даже казалось, что она недолюбливала общепринятые нововерские традиции. Всё-таки был в ней какой-то непонятный мне бунтарский огонёк, который позволял ей говорить в лицо взрослого нововера слова вроде: “Вы можете верить в то, что даже у деревьев есть души, что девушкам нельзя состригать волосы или что старшим сыновьям нельзя оставлять свой род, но с чего вы взяли, что я должна верить в вашу веру?!”. И всё же, как я теперь понимаю, Ванда никогда не шла и не доходила до конца. Она могла высказаться очень дерзко, но обратить свой протест из слов в поступок ей было сложно – не хватало силы. Зато во мне через край было той самой силы, которой недоставало ей. Мне даже казалось, что это хорошо, что во мне есть то, чего нет в ней, а в ней есть то, чего нет у меня – мне не хватало дерзости, особенно в общении с ней, в то время как в ней дерзости было столько, что, пожалуй, ни один парень не смог бы с ней посоревноваться в этом качестве.

Думая обо всём этом, я спешился у самого края крошечного Плакучего озера и привязал коня к берёзе таким образом, чтобы он мог щипать лесную траву у своих ног и при этом не портил ствол угодившего мне дерева.

Ещё долго я проходил вокруг воды, всё перебирая в голове достоинства старшей Вяземской, и наконец начал подозревать, что девица провела меня вокруг пальца, просто посмеялась с меня или, быть может, не смогла прийти, как вдруг в тумане между берёз мой острый взгляд различил силуэт знакомой серой кобылы, в полупрозрачной дымке обретшей мистические очертания. Помню, я подумал: “Надо же, пришла”. Я действительно почти не надеялся на то, что, не являясь богатым парнем, могу интересовать эту девушку. Почему у меня изначально была такая стойкая уверенность в том, что разница между нашими социальными положениями может стать для неё непреодолимым препятствием, и почему я не подумал хотя бы попробовать разобраться, откуда растёт корень этого моего умозаключения? Ответ, на самом деле, прост: в семнадцать лет ты больше мечтаешь и выдумываешь, нежели зришь в корень.

– Есть тайный ход, в стене за моим домом – он отцовский, и отец не знает о том, что мы с Отрадой тоже иногда им пользуемся, когда хотим выйти из Замка незамеченными, – она уверенно делится со мной своей важной тайной, при этом совсем не глядя на меня: мы сидим у самого края озера, и она бесцельно рвёт дикие фиалки у своих ног и бросает их фиолетовые лепестки в воду. Подумав о том, что её тонкие пальцы теперь будут пахнуть сладковатым ароматом лесных цветов, я непроизвольно смущаюсь от собственных мыслей и отвожу взгляд в противоположную сторону. Тем временем обычно менее разговорчивая Ванда продолжает давать волю словам, и это спасает меня, так как я, кажется, совсем потерял дар речи, как только увидел её в расшитом орнаментом сарафане, в котором прежде её не видывал – должно быть, обновка, подаренная с щедрого плеча её отца: – Ты ведь тоже слышал, что на Большой Земле железные машины возят людей быстрее, чем лошади?