Побег. Или любовь в эпоху исторического реализма - страница 2

Карьерист, говорили у него за спиной. А он думал: «Да, карьерист! Не вижу в этом ничего плохого». Ирка, его Ирка слегка офонаревшая от открывшихся перед ними возможностей обожала своего Сергуню и ездила с ним в командировки в Москву. Чтоб не томилась бездельем, Сергей пристроил ее на работу во всесоюзный профильный НИИ по их тематике. Девочка она была не глупая и поэтому там она делала кандидатскую диссертацию по тематике очень близкой к заводу. И все знали, что через год-полтора можно будет поздравлять нового кандидата наук. Знали ведь чья жена. В общем их возможности стали удивлять их потребности. Жизнь удалась!

3

А еще через два года директора завода, который считал его, тогда зама по производству, правой рукой пригласили в Москву командовать главком. Ну что Серега, он знал его с сопливых времен, курировал его карьеру, и иногда называл его Серегой, готовься в мое кресло. И чтоб, он крепко выругался, держал завод вот так! Он показал свой крепкий кулак. Ну да верю в тебя, не дашь пропасть заводу. Как никак у заводской трубы с малолетства.

Потом было куча согласований, собеседований, вплоть до промышленного отдела ЦК и бюро обкома и наконец, в сорок три года Сергей Николаевич стал директором. Хотя прошлый давно был в Москве, и Сергей уже почти полгода был ВРИО. Почти одновременно они с Иркой и Костей, больше детей у них не получилось, въехали в шикарную Директорскую квартиру в помпезном доме с высоченными потолками. Положено по рангу.

Завод он, как и обещал держал крепко, работал по 18 часов в сутки. Лоб его пересекали ранние морщины. Виски начали серебриться. Плотно сжаты губы. Всегда озабоченный взгляд. Он редко улыбался. Был крут, но справедлив, как говорили о нем. Он затеял реконструкцию основного цеха без остановки производства и нещадно карал за малейший срыв плана, отклонение от графика. За эту реконструкцию его и еще двух рабочих, куда же без рабочего класса, наградили орденом трудового красного знамени. Таким же орденом наградили и завод, который освоил новую продукцию, так необходимую оборонке. Я это завод, очередной раз подумал он, вынимая орден зубами из стакана с водкой.

И здесь мы его оставим на три года совершать трудовые подвиги. Вставать в 5 утра, чтоб в половине седьмого быть на заводе для утреннего обхода, ставить на селекторе провинившимся клизмы с патефонными иголками, проводить, когда нужные, когда не очень совещания, самому просиживать штаны на таких же совещаниях в горкоме, обкоме и исполкоме. Вылетать на совещания в министерства в Москву и в Киев, отбиваться от бредовых заданий, которые ему норовили повесить на шею кабинетные чиновники. Мы умеем делать продукцию, говорил он. Остальное пусть делают те, кто не умеет делать того, что делаем мы. В общем директорствовать. Пожелаем ему удачи в этом, реально нелегком труде. И перейдем ко второму герою, верней героине этой повести.

Часть вторая

Анюта

1

Мама говорила, что она сразу родилась красивой. Какая красивая девочка, говорили акушерки и медсестрички любуясь симпатичной новорожденной с неожиданно выразительными глазками.

Какая красивая девочка, говорила заведующая детским садом в жарком Ташкенте, куда мама с ней эвакуировалась от наступавших немцев. Такая беленькая. Большинство деток в том саду были темноволосыми аборигенами, и похожая на куклу светловолосая и голубоглазая Анюта покорила сердца простых, но очень дружелюбных нянечек и воспитательниц, которые норовили погладить ее по белобрысой головке. И она понимала своим детским умом что она да, красивая и что быть красивой это хорошо. Это просто здорово быть красивой.