Так вот: в этой... Нет, все-таки не комнате, а короткой анфиладе из трех небольших залов, объединяющих в себе алхимическую лабораторию, кабинет с атрибутикой некромантии и мини-полигон, герцог и старался проникнуть в самые секретные уголки своего дара. Упорным, кропотливым и далеко не всегда благодарным трудом, он добивался того, чтобы дар наконец стал его частью, помощником и соратником, а не капризным подселенцем со своенравным характером, то и дело выставляющим владельца то монстром, то самодуром, а то как бы и не идиотом!
Познанием глубин, так внезапно объявившейся у него, абсолютно непривычной магии, ее подчинением, он занимался практически все то время, что оставалось от бытовых проблем (уход за неподвижной плотью, пусть и с помощью слуг — это еще то занятие!), тренировок с оружием (чтобы не утратить навыков и тело совсем уж не развалилось или не заплыло жиром), докладов Ингвара Трода и управляющего о положении дел в герцогстве вообще и в его замке — в частности, переписки с королем, в которой тот зачастую вводил друга в курс перипетий текущей политики королевства и спрашивал его мнение о тех или иных событиях, ну и анализа полученной информации в целом.
Изначально, черная магия свалилась на герцога так же внезапно, как лавина с гор в середине зимы (в этот период, вопреки многим заблуждениям, в Беотте сход лавины крайне редок), и он приложил немало усилий, чтобы сначала хотя бы просто обуздать ее! Это только кажется, что с магией все просто: имеешь — колдуешь! Но на самом деле, в нормальной жизни она пребывает постепенно, по мере взросления, давая юному магу возможность привыкнуть и освоиться, научиться сначала управлять малыми порциями дара и только потом, когда носитель станет старше и поднаберется опыта, «дозревает» и его дар.
А у де Руффинера это произошло одномоментно, разрывая старые связи и тут же создавая новые, не давая опомниться и сообразить, какие именно его действия приводят к тому или иному результату. По большому счету, в тот нелегкий период, Ривъер запросто мог оказаться в королевской тюрьме, в камере с антимагическими покровами и не из-за того, что нарушил закон, а просто потому, что был опасен как для окружающих, так и для самого себя.
Однако Рэдгар-II, на тот момент еще толком не пришедший в себя после изощренного покушения, организованного теми, кого он считал едва ли не братьями, а затем, последовавшим за ним уж слишком с небольшой паузой, скоропостижным решением отца об отречении от престола, повел себя как истинный друг. Под угрозой немилости и отлучения от дворца, он заставил возиться с Ривъером не только королевских лекарей, но и чуть ли не всех опытных и знающих придворных магов!
Демонстрируя свое к нему отношение и упрямо наплевав на увещевания (причем — вполне справедливые), молодой король то и дело рисковал выходить на учебный полигон против некроманта-недоучки. Мужественно терпел, когда по коридорам расползался черный туман, от одного вида которого, страх пробирал морозом по коже даже у бывалых воинов, не истерил, когда внезапно оживали головы животных-трофеев в охотничьем зале, а из-под королевской постели то и дело вылазили зомби убиенных мышеловками грызунов. Упрямо качал головой на слезные просьбы придворных об удалении новоявленного черного мага куда-нибудь подальше от дворца и наконец все же добился того, что друг перестал опасаться свою новообретенную магию и даже худо-бедно, но научился ею управлять.
