– Куда путь держите, люди добрые? Не хотите сказать? Ну и зря. Я за вами не пойду, не ограблю вас, ничего вам дурного не сделаю. Зря вы меня боитесь, добрые горожане!
Пара молча шла дальше.
Контрабандист, потрепав вола по костистой холке, стал спускаться по лестнице. Что за сборище такое? Только карманники воруют большой компанией. Под лестницей были пробиты в камне канавки: здесь справляли нужду мужчины, а женщины делали это на другой стороне. Парню помнились другие лунные ночи, когда мост отбрасывал на берег густую тень. Бывало, он и спал здесь, прислонясь спиной к изрисованному камню.
В эту ночь тени не было – только мглистый свет. Здесь были другие варвары, моложе и старше тех, наверху. Один старик как раз говорил мальчишке:
– Что ты здесь делаешь в такой поздний час, малыш?
– Я тебе не малыш, – отрезал белокурый отрок.
– Ага, – подтвердил другой, еще меньше. – Он знает, что почем.
Контрабандист поддернул набедренную повязку и направил струю в канаву. Варвар, стоящий поблизости, то ли еще не начинал, то ли уже помочился. Свои белесые волосы он заплетал в толстую косу за ухом. Такие косицы часто встречались в Колхари, хотя, как правило, не у варваров: их носили солдаты императорской армии, опустошившие в свое время земли, из которых теперь прибывало все больше белокурых южан.
Сразу за ним, куда уже не достигал свет, виднелась совокупляющаяся пара, но кто ее составлял – две женщины, двое мужчин, мужчина и женщина, – оставалось только гадать. Контрабандист надеялся на первое, предполагал второе (учитывая свой опыт), а вслух бы сказал, что третье, хотя бы из уважения к предрассудкам того времени, – но тут же добавил бы, посмеиваясь, что и те, и другие, и третьи наверняка делают это лучше, чем он.
Он поправил повязку на чреслах. Все телесные отправления доставляли ему странное удовольствие еще в детстве, а в зрелости добавились и другие радости.
Поднимаясь обратно, он услышал:
– Куда идешь, колхариец? Ну же, скажи! Боишься, что я увяжусь за тобой? Что ограблю? Что побью? А ты не бойся!
Идущий по мосту высокий мужчина в белой тунике с темной каймой на рукавах не обращал ни малейшего внимания на юного варвара. Если он так одет, у него должен быть свой выезд, а он идет с мешком за спиной, чтобы сесть в чужую повозку. Видать, тога ему пристала не больше, чем коса тому варвару.
– Ты чего дурака из себя строишь, варвар? – спросил другой парень, подходя к первому. Тот отскочил назад, ухмыляясь.
– Я просто спрашиваю добрых горожан, куда они…
– Потому что и впрямь дурак, да? – сказал второй и захватил его за шею согнутой в локте рукой.
– Пусти! – захрипел любопытный. – Пусти, варвар бешеный!
Второй уволок его вниз по лестнице, а контрабандист тронул с места вола и пошел дальше.
С женской стороны поднимались, оживленно болтая, пять девушек. Тоже варварки, но в городе, как видно, не со вчерашнего дня.
– Гляньте-ка, сколько парней! – хихикнула шедшая позади. Один из подростков крикнул что-то им вслед на своем языке. Одна, очень кстати, спохватилась, что забыла что-то внизу, и все прочие устремились за ней.
У перил сидела еще одна девушка лет пятнадцати-шестнадцати, с завязанным лозой узелком. Рубаха у нее на плече порвалась, на щеке виднелось пятно, а может, синяк. То ли путница, то ли нищенка, не понять. Если нищенка, то должна была сильно постараться, чтобы вызвать такие сомнения.
