Побег из Северной Кореи. На пути к свободе - страница 6

Я тогда спрашивала себя, самостоятельно ли заметил меня тот мальчик или учительница дала ему такое распоряжение? И сейчас это для меня тайна. Я не знаю, кем он стал, и, без сомнения, никогда этого не узнаю.

Я всегда буду помнить тот июльский день 1994 года…

Мне вскоре исполнялось восемь лет. Дождь лил как из ведра. Мы в ту пору жили в маленьком доме, и потоки тепловатой воды так сильно барабанили по крыше, что с потолка просачивались большие капли. Я вместе с папой бегала по комнате, расставляя ведра, чтобы избежать потопа. Внезапно со стороны входной двери донесся глухой шум. На пороге появился промокший человек. Мы были изумлены: пришел глава нашего квартала, его называют иминбан. Страшный человек: в его обязанности входит наблюдать и доносить властям обо всем, что происходит в нашей кучке домов.

Вся страна разделена на участки наблюдения этих пугающих персонажей, которые и сейчас обеспечивают контроль государства над жизнью каждого человека среди 22 миллионов жителей Северной Кореи.

– Сегодня вечером посмотрите телевизионные новости, – торопливо приказал он. – Сообщат важное известие.

Потом, не задерживаясь, он исчез в потоках воды. Мы впервые получили приказ такого рода.

В указанный час я устроилась перед телевизором рядом с Кымсун и отцом. Мы были взволнованы от любопытства, немного нервничали. Должно было произойти нечто экстра ординарное. Как всегда, на фоне Пхеньяна и реки Тэдонган появилась ведущая, затянутая в традиционный костюм. Но тем вечером у нее был расстроенный вид, казалось, она готова была заплакать.

– Президент Ким Ир Сен умер, – сказала она вдруг. Мой отец окаменел: только что небеса обрушились на землю. Мы с сестрой посмотрели на папу с тревогой. Нас гипнотизировали сменяющие друг друга на экране картины. Я не все понимала, но знала: случилось невообразимое.

Потом с работы пришла мать. Она плакала – я никогда не видела ее в таком состоянии. В больнице она узнала новость вместе с коллегами; от шока у одного из них случился сердечный приступ. В этот день от потрясения умерло много людей по всей стране. Моя мать была глубоко опечалена, так как она искренне любила нашего президента. Будучи ребенком, в Пхеньяне она ходила в школу неподалеку от Мангендэ – места, где в деревенском доме со стенами из соломы и глины родился Ким Ир Сен. Эта ферма стала местом национального паломничества; меня тоже туда приносили, когда я была совсем маленькой. Мать рассказывала мне, как однажды сам Ким Ир Сен, из плоти и крови, приехал к ним в школу. Она стояла всего в метре от него! Он был очень высокий, с красивой улыбкой, как она говорила. На портретах, которые висели повсюду (например, над входом в вокзал в Ындоке), Ким Ир Сен выглядел приятным и теплым человеком.

Для нас он был богом, и мысль о его смерти казалась невообразимой. Можно ли жить без бога? Без отца? Этот человек освободил нас от японского ига, он основатель государственного строя, наш всеобщий отец. Когда было объявлено о его смерти, до грандиозных похорон во всей стране остановилась жизнь. Через несколько дней прямую трансляцию похорон показали по телевизору. Во всех уголках Северной Кореи разворачивались сцены коллективной истерии: в слезах катались по земле солдаты, выли от горя женщины. И не прекращался дождь. По телевизору ведущая объяснила: «Даже небо оплакивает смерть нашего великого вождя».