Вдоволь наплававшись, вернулась к шезлонгу.
Теперь я знаю, как пахнет мечта - морским ветром, солнцем и свободой. Я знаю, где возможно счастье - на Кубе. Здесь оно осязаемо. Его можно потрогать, понюхать, лизнуть.
Я вскинула руки и закружилась, утопая в песке. Крикнула во весь голос:
- Господи, как хорошо! Боженька, спасибо тебе!
И здесь нет никаких рабовладельцев. Я некстати вспомнила своего бывшего начальника. Брысь из моих мыслей, Кирилл Евгеньевич. Брысь! Не смейте мне портить отдых.
Тут за спиной раздался до боли знакомый голос:
-Поторопилась ты, Танечка, Бога благодарить.
Я медленно обернулась, надеясь, что мне показалось.
Но нет.
Передо мной стоял мой босс. Злющий, как тысяча чертей.
3. Глава 3. Лед и пламень. Часть 1.
Таня
Непроизвольно делаю шаг назад, и с моих губ срывается испуганный возглас:
- Мама!
Кирилл Евгеньевич хищно оскаливается:
- У тебя точно проблемы со зрением.
Я, заикаясь, спрашиваю:
- Что-о Вы-ы здесь дела-е-ете?
- По тебе соскучился! – бросает он гневно.
И оказывается возле меня:
- Документы где?
Я никак не могу осознать то, что он здесь. Это у меня не укладывается в голове. Я не собиралась бегать от него всю жизнь. Но то, что он примчится за мной на Кубу?!
- Документы? – глупо переспрашиваю я, так как голова никак не хочет работать так, как ей положено.
- Из черной папки! – рявкает он мне на ухо, приподнимая меня за руку, как нашкодившего щенка – за шкирку.
Настал мой смертный час.
- Нету, - выдыхаю я, глядя ему прямо в глаза.
А они становятся цвета грозового неба. Это совсем плохой признак. За ним обычно для виновника следует кирдык, капец, амба и много чего еще.
Точеное лицо бывшего начальника бледнеет, а голос с рева раненного бизона переходит на свист атакующей кобры.
- То есть как – нет? Танечка, я на многое могу закрыть глаза – на воровство, на то, что ты сбежала к черту на кулички, даже на двенадцатичасовой перелет на самолете, но не говори мне, что я прилетел зря. Где документы? – очевидно, чтобы до меня лучше доходил смысл вопроса Кирилл, чтоб ему пусто было, Евгеньевич, меня встряхивает.
Зачем он это делает? Я же в одном купальнике! Куда, по его мнению, я могу засунуть кипу бумаги? В трусики? В лифчик?
Надо ему объяснить, а то точно его удар хватит. Или меня.
- Они были в чемодане, но понимаете, какое дело, какая-то девушка перепутала багаж и забрала его…
Он белеет еще сильнее, и мне уже хочется его утешить, поэтому я скороговоркой продолжаю:
- Но у меня есть ее данные. И телефон. И компания обещала разобраться. И…
- Ты… - свист становится более угрожающим.
Я его начинаю бояться.
- Ты… Разорить меня решила? А? – он встряхивает меня еще разок посильнее.
У меня клацают зубы, и я начинаю возмущаться:
- Да что Вы меня словно грушу трясете? Не посыпятся с меня Ваши документы, как яблоки!
Он оглядывает меня таким взглядом, от которого наверняка кофе в его чашке замерзает и покрывается ледяной корочкой.
- А ну-ка пойдем! – командует так, будто еще имеет на это право.
- К-ку-да? – запинаюсь я.
- К тебе в номер. Не может быть, чтобы ты была идиоткой.
А вот сейчас было обидно, честное слово. Но возражать разгневанному мужчине я не рискую. Может, поняв, что я не лгу, он успокоится?
Пока он меня тащит за собой, я удивляюсь тому, что он явно знает, куда направляется. У двери номера снова раздается грозный рык:
- Открывай!
Слушаюсь. А что остается? Попробуй, такого не послушайся.
