Побег от посредственности - страница 4

– Эй, ты слышишь меня? Я убью себя, ничего не имеет смысла.

– Наконец-то сделаешь что-то по собственной воле! Твоя жизнь растворилась в существовании посредственных, а теперь наконец ты осознанно смотришь на собственную жизнь, ищешь смысл в смерти, но смерть – это не конец.

– Я не верю тебе, смертью все заканчивается!

– Твоя душа знает, что после смерти сводятся счеты, чего стоит сила и власть. Чувство собственного великолепия не позволило тебе стать ближе к вере.

– А что такое Бог? Всего лишь три буквы!

– Бог находится в твоей душе. Мучения души, кстати, намного серьезнее мучений тела. Ведь речь идет об уравновешивании собственных решений и свободной воле, которую предоставила тебе душа. Тебе осталось несколько дней, сделай что-нибудь для себя, что-то светлое, что будет для тебя в вечной темноте хоть малым огоньком, пока снова не придет твое время.

– Почему я не могу жить вечно?! – не сдержался Ирод и закричал на весь храм.

– Что такое вечность – одно большое НИЧТО, – тихо ответил кто-то.

Он несколько раз тяжело вздохнул и спросил: «Кто ты на самом деле?»

***

– Брат мой, ты говоришь сам с собой или же тебя настигли упреки совести? – Саломея поднялась по ступенькам на террасу к Ироду.

– Ждешь, чтобы не пропустить тот самый момент, или только прислушиваешься, чтобы я в последнюю минуту тебе ничего не сделал?

– Я пришла сказать тебе, что уже все готово для твоего путешествия в Иерихон.

– Саломея, – сказал Ирод непривычно мягким голосом, – дай мне еще несколько дней, а потом сделай, что необходимо.

Саломея незаметно улыбнулась и жестом подозвала носилки.

– Брат мой, с удовольствием стану исполнителем твоих светлых желаний, если ты этого хочешь.

«Может быть, однажды ты искупишь грехи за нас обоих», – подумал про себя Ирод и сам удивился необычному желанию.

***

Иерихон – его самое любимое место, оазис, окруженный пустыней. В пустыне его корни. Даже после стольких лет он не утратил способности ориентироваться, прожить без воды, выдержать сорокоградусную жару и холод ночи. Да, пустыня! Там он найдет маленький огонек для своей души, пока снова не придет его время, – так сказал Бог.

– Остановитесь, – приказал Ирод, и маленький караван остановился. – Оставьте меня здесь одного до восхода солнца.

Луна, все еще в полнолунии, медленно спускалась за горизонт. Холодная ночь пошла ему на пользу. Повеяло ароматом песка и засохшей травы. Он закрыл глаза.

***

На ней была женская одежда, у нее были рыжие волосы, незаметные груди, тонкие пальцы… Она шла сквозь строй фанатиков, люди плевали в нее, время от времени кто-то бил ее по лицу или спине. Физической боли она не ощущала, душа ее, однако, была напугана, полна безнадежности, будто она потеряла все человеческое, земное.

Из толпы выбежала женщина в годах, содрала ногтями кожу с ее тела и прокричала: «Позор!» Умоляющими глазами, полными слез, она взглянула на свою мать и ее окровавленные руки. Она шагала дальше, ее друзья стыдливо поворачивались спинами, угасали последние надежды.

Злость, боль и страх смешались воедино, пришло одиночество, затем равнодушие. Однако когда зашагала дальше, усилилось гордое осознание ее исключительности. Толпа для нее стала всего лишь инструментом силы, манипулирования общественной болтовней, скрывающейся в своей безымянности и безответственности. Те, кто в нее плевали, – трусы, преданные исполнители власти и пропаганды, испытывающие сладостные чувства от мастурбации своей ничтожности. Их поступки не являются героическими, ибо они не несут за них никакой личной ответственности.