– Что ж, пожалуй, – ответил я, не отрывая глаз от своей будущей партнерши, – сдавай!
У нее были светлые волосы; почти лощеное лицо; очень тонкая, резко очерченная, подвижная верхняя губа набегала на полную нижнюю, что в сочетании с широко открытыми глазами давало картину постоянного весьма доброжелательного удивления. Такое милое лицо было у моей партнерши – мы играли двое на двое! – и цвет глаз самый редкостный: синий – может быть, это и привлекало особенно?
– Что ж вы не подбрасываете, неужели ничего нет? – перебила она мои мысли. – Смотрите, сейчас пойдут под меня…
– Вот еще шестерка… – Я бросил козырную карту. Рыжий принял.
– Да у них совсем нет козырей, – засмеялась женщина, искоса взглядывая на меня и толкая локтем рыжего.
– Мне шестерки нужны, – сказал он.
– Да, уж так и нужны. – И она, мигнув мне, бросила карту под второго.
Что-то в ней такое, думал я, пока он отбивался, что-то мягко засасывающее… Действительно, прошло несколько минут, а мы уже понимали друг друга, точно два прожженных шулера; и, смотрите, в этой игре она подчиняется мне, как в танце: взглянула вопросительно – я сделал легкий жест глазами – она подбросила, чуть улыбнувшись, – и вот мы уже набираем карты.
Впрочем, что все о картах? На карты, собственно, я ведь не обращал никакого внимания, зато увлеченно играл со своей пышной партнершей, в чьих синих глазах я прямо купался, нырял, кувыркался; – она же, видимо прекрасно зная свойства этих своих небесных водоемов и вообще свою женскую прельстительную силу, сдабривала нашу игру богатым ассортиментом влекущих, зовущих, томящих, таящих негу взглядов, которые я ловил, как наливные румяные яблоки, и, надкусив, посылал обратно.
– Ходи не зевай, паря.
– Сейчас. – И к ней: – А у вас много карт?
На кого она похожа? – вот что мучило меня с первого мгновения. Вначале я подумал: на Лику, но вообще, пожалуй что, ничего общего: Лика – вся тайна, загадка, эта ж, напротив, выворочена наизнанку – вся сплошь открытая рана наслаждения – полная противоположность холодноватой, сухой внутри Лике. Похожа и на Лику все-таки, но на кого же еще? – и тут я понял, что на девушку-пастушку у ворот (помните в увертюре?) – только та молоденькая и тоненькая, а эта скорее толстушка.
– Сколько у тебя карт? – приставал между тем мой сосед.
– По одной – не ошибешься!
Он пошел и въехал как раз мне прямо в масть своим крестовым королем – я покрыл его.
– А так? – победоносно крикнул он, выбрасывая козырного короля.
– Туз козырный.
– Нет, погоди! – вот еще тебе туз, – взметнулся рыжий.
– Девятка! – я кончил…
– Я тоже! – залившись смехом, вскричала толстушка, облегченно откидываясь на спинку и показывая свои карты, – вот, две дамы – одну тебе, а другу тебе, – бросила она их влево и вправо; мне же – опять улыбку и поощряющий взгляд.
– Да ладно, выиграла и довольна – не везет в карты, повезет в любви.
Ну, это как сказать, подумал я, а незнакомка опустила глаза, скрывая улыбку.
Сыграли еще несколько раз, неизменно оставляя в дураках наших соперников, потом я вместе с рыжим усачом вышел покурить. И он рассказал мне что-то невразумительное о себе; о своих попутчиках; о том, откуда и куда они едут и зачем; и о какой-то корове, которую кто-то купил; и что вот эта женщина раньше была радисткой на метеостанции; и о ее муже; и даже о том, что бывает невроз любви (последнее я уже слышал от Сидорова).
