Побег в Тоскану - страница 30

– Не за что. И еще. Я помню, что уже это говорила, но если вам что-нибудь будет нужно – звоните. Я это говорю всем своим английским клиентам, они никогда мне не верят, но с моей стороны это не просто вежливость. Здесь так принято. Договорились?

– Договорились.

Мы прощаемся. Я спускаюсь по лестнице и выхожу под полуденное солнце.

Офис Кьяры располагается на северном берегу реки, на виа деи Серральи, в квартале Олтрарно. Когда бабушка впервые привезла меня сюда, мне только-только исполнилось одиннадцать; на улицах тогда были в основном старомодные магазины, маленькие бары и ресторанчики. Мы устраивались в каком-нибудь баре, я сидела рядом с бабушкой и пила горьковато-сладкий сицилийский оранжад, а бабушка болтала с людьми, которые один за другим подходили к ней, целовали и обнимали ее и, восторженно поахав надо мной, уходили. Я никогда не понимала до конца, о чем они говорят. Язык я учила быстро, спасибо бабушке, но чтобы понять толпу итальянцев, у которых рот не закрывался, моих знаний не хватало.

Ну что мне стоило учиться прилежнее! Что мне стоило вслушиваться, а не позволять итальянской речи стекать с меня, пока я гадаю, куда мы пойдем есть мороженое. А когда я подросла и меня стало можно на часок предоставить самой себе, бабушка оставляла меня побродить по магазинам возле Понте Веккьо, а сама отправлялась повидаться с друзьями. Мы бывали во Флоренции каждый год; помню, как мне льстило, что со мной обращаются как со взрослой, помню, как наслаждалась очередным кусочком доставшейся мне свободы. Но та часть бабушкиной жизни – места, в которые она возвращалась каждый год, люди, которых она, вероятно, любила, – закрылась для меня раз и навсегда. А теперь я потеряла бабушку, и дыра внутри все ширилась и ширилась.

Я иду к реке по длинной узкой улице, внимательно глядя по сторонам – вдруг увижу что-нибудь знакомое? Здесь еще сохранилось несколько старых витрин, но теперь они перемешаны с тату-салонами, коктейльными барами и модными ресторанами с выставленными напоказ водопроводными трубами и абстрактной живописью на стенах. Ничто на первый взгляд не напоминает бабушкин бар. Может, я неправильно запомнила? Может, он вообще не на виа деи Серральи? Солнце печет в макушку, я проголодалась, а ведь я и забыла, когда в последний раз бывала такой голодной. Какое чудесное чувство. Как зародыш меня прежней – той девочки, которая обожала пасту и могла пересечь всю Флоренцию, если на другом конце города водилось по-настоящему вкусное фисташковое джелато.

Справа траттория, входная дверь открыта прямо в маленький зал. Простые деревянные столы, на белых стенах там и сям развешаны черно-белые фотографии. В зале людно, наплыв едоков – наверное, подошло время обеда. Я медлю, высматривая свободные места, и тут хозяин – я решила, что это хозяин, – встречается со мной глазами.

– Buongiorno, signora.

– Buongiorno. У вас есть столик на одного?

– Certo. – Хозяин указывает на столик, притаившийся у двери. Я его и не заметила. – Присаживайтесь, я принесу вам меню. Хотите воды?

– Без газа, пожалуйста.

– Сейчас принесу.

Едва я успеваю устроиться, как он возвращается с бутылкой воды и меню – обычным листом бумаги с написанным от руки коротким перечнем блюд. Я заказываю брускетту, спагетти карбонара и бокал домашнего красного, после чего достаю планшет и начинаю печатать. После звонка Риченды я заставляю себя давать письменный отчет обо всем, что со мной происходит, не откладывая в долгий ящик. Иными словами, записывать все, что я делаю. Опилки, но этих опилок у меня набралось уже на четыре тысячи слов. Чем больше я буду записывать, тем больше наберу материала, который смогу превратить во что-нибудь, что не стыдно будет отправить Риченде. Во всяком случае, рассуждаю я именно так.