Побег - страница 13

Я бы хотел с вами поговорить о том о чём думаю давно и долго о том что не даёт покоя что тревожит где-то внутри мне будет легче оттого что скажу вам ещё легче будет если вы мне что-то скажете. Короче. Мне написала неизвестная женщина спрашивала про девичью фамилию мамы и говорила что у меня есть брат от моего отца я в детстве находил какие-то документы где фамилия и отчество у меня другие хотелось бы услышать какое-то подтверждение признание.

Сынок, всё так, фамилию в роддоме у тебя не перепутали. Она слушала его, и лицо горело, обливалось краснотой, хотелось прекратить разговор. Так! Так, я сказала! Хотелось хлопнуть рукой по столу, сказать, что всё это не важно, что всё это уже в прошлом, пусть не вспоминает. Пусть переваривает у себя внутри всё то, что так торопится выйти наружу. Она так поступила со своим отцом, она смогла переварить обиду, она никому не рассказывала про то, как его не хватало, как она по нему скучала, как хотела с ним поделиться в трудные минуты. Она выкинула его из себя. Точка! Нечего вспоминать! Почему мы не сказали тебе раньше про родного отца? Мы думали, что ты и так это знаешь, догадывались, что ты нашёл документы, зачем тогда что-то говорить?

Он с ними ещё долго разговаривал на кухне, выводил какие-то бесконечно длинные предложения, в которых так обидно вспоминал своё детство. Ничего конкретного в голове у неё не осталось спустя полгода, остался только осадок, который представлял из себя отчётливую мысль, что она что-то упустила в общении с Лёшей за эти годы, что он сквозь года несёт огромный груз обиды, какой-то совершенно непонятной обиды. Она отчётливо осознала, что Лёша будет всегда на неё обижаться. На кого-то это так похоже, да, пап? Ей самой было грустно оттого, что так редко слышит звонки от Лёши, его голос, а если и слышит, то он мало чего о себе рассказывает. Что она о нём знает? Только то, что сейчас он офицер Военно-морского флота, что она очень этим гордится, что он женился около пяти лет назад (она только на свадьбе познакомилась с его молодой женой), что спустя пару лет у них родилась дочь, их с Сашей внучка, которую они до сих пор видели только на фотографиях, потому что за прошедших два года у Лёши не было отпуска, кроме короткого визита к ним на кухню. Хорошо, что пусть редко, но Лёша продолжал общаться, его звонки были всегда желанны, она всегда с замиранием ловила его короткие реплики в динамике телефона, его односложные ответы на многосложные вопросы. Клещами вытягивать нужно! Ну что ж такое! И всегда смеялась, чтобы не обидеть, ведь обиды и так было много, боялась спугнуть его звонок, всегда боялась повешенной трубки, окончания разговора, словно он снова сбегал от неё.

Они все смогли сбежать от неё, только она не смогла сбежать. Темнота её укрывала сверху вторым одеялом, усталость придавливала к подушке, постель больше не была прохладной, наполнилась теплом её тела. Марина тоже от неё сбежит? Они останутся снова совсем вдвоём? Ну уж нет! Она не собиралась оставаться наедине с супругом, потому что ни к чему хорошему это не приведёт. Даже он пытается сбегать – всеми этими своими попойками до свинообразного состояния. А как же она? Где-то ждёт её на берегу бирюзового моря маленький, но уютный домик, в котором на столе обязательно стоит большая ваза, доверху наполненная свежими фруктами, перед домом широкие качели, на которые так удобно садиться и ни о чём не думать, и никто, совершенно никто не дёргает её постоянно, ей не нужно хлопотать по хозяйству круглые сутки, подносить и уносить еду, нависать над плитой по нескольку часов после очередной смены на ногах, только Марина ей помогает всегда и во всём, и нет больше никого вокруг, только иногда приезжают сыновья и привозят своих детей, её внуков, немного погостить. Да! Пусть никого не будет, кроме внуков! С внуками должно быть проще, потому что у них нет никаких обид, они ещё маленькие, они всегда будут рады приезжать к бабушке в её маленький и уютный домик на берегу бирюзового моря.