– Вот так, – голос графа звучал обжигающе близко. – А теперь погладь его.
Рина послушно коснулась щеки Танатоса. Тот стоял, не двигаясь, позволяя девушке гладить бархатную морду.
– Какой ты красавец, – выдохнула Рина. Танатос был крупнее, мускулистее и грациознее одновременно всех других коней графа.
Лошадиная голова подалась вперёд, и Рина потянулась к шее, трогала шёлковую гриву, перебирала пальцами, затем вновь возвращалась к щекам, носу, дотянулась до ушей. Танатос принимал ласку и чуть фыркал.
На улице раздались раскаты грома. Танатос вскинул голову и заржал. Граф прижал Рину к себе, уводя от стойла. Конюшня заполнилась ржанием.
– Они боятся грома. Думаю, отложим прогулку верхом на следующий раз.
Граф по-прежнему не отпускал Рину. Она посмотрела в его глаза, что снова блестели так близко.
– Не нужно. Они ведь закрыты в стойлах.
И отодвинулась от мужчины. Он смотрел на неё так, что Рине стало не по себе. Ей захотелось подойти и успокоить лошадей, но граф запретил:
– Пойдём в дом. Я запру конюшню и закрою окна. Задвижки звуконепроницаемые, кони успокоятся.
Граф стремительно направился к выходу, Рина еле поспевала за ним. Он захлопнул двери и нажал на кнопку рядом – на окна опустились плотные стальные жалюзи.
Рина подняла голову к небу, смотря на тучи, закрывающие солнце, и поймала капли дождя. Последняя августовская гроза – Рина хотела впитать её тепло, насладиться её прикосновением, прежде чем холодный воздух осени пронзит всё вокруг. Дождь полил сильнее, и Рина подалась вперёд.
– Пойдём в дом, а то простудишься, – граф смотрел на неё из-под навеса конюшни.
– Какой ты скучный! – засмеялась Рина, раскинула руки и побежала под капли.
Она кружила, смеялась и снова кружила, подставляя лицо тёплым потокам, вдыхая грозовой воздух и слушая раскаты. Граф стоял под навесом, не отрывая глаз от девушки и не мигая. Как завороженный жадно смотрел на струи, что стекали по красивому лицу, мочили ткань, выделяя женские округлые формы. У Рины чуть потёк макияж, а волосы облепили плечи. Виктор не выдержал и подошёл к ней.
– Прошу, ты вся намокла. Кто будет возиться с моим архивом, если ты заболеешь?
Рина ещё посмеялась, затем послушно направилась в дом.
– Горячий душ, живо! Приходи в гостиную, я скажу стюартам приготовить тебе чай.
– Ладно, граф зануда, – пролепетала Рина и побежала в свою комнату.
Граф ещё какое-то время стоял, смотря на закрывшуюся за девушкой дверь. Он сжимал кулаки и тяжело дышал, а по лицу его текла дождевая вода.
Рина проснулась до будильника. Потянулась под тёплым одеялом, открыла глаза. В комнате стоял полумрак. Дождь тянулся всю ночь, так что к утру с хвойных лап ещё падали капли, а небо заволокло тучами. Рина глянула в окно, любуясь утренней серостью. Внутри было тепло от ночного сна, и, кажется, вчерашнего чая и беседы с графом. Рина пила ароматный травяной настой, а граф потягивал вино. Они болтали обо всём – о Лангрии, о современной политике, о книгах. Рина рассказывала ему о своей учёбе в Академии Знаний, а граф – о своей работе на посту дипломата, которую недавно оставил, взяв отпуск на неопределённое время. Они говорили так, будто знали друг друга всю жизнь. И Рине было так легко общаться с ним, будто он и не был никаким графом вовсе, а лишь простым парнем из Провинции, что живёт по соседству. Где-то в глубине Рина понимала, что так не бывает. Но не хотела об этом думать.
