– Будешь пива? Дедское. Леший рисовал себе фингал под глазом.
– Давай, буду. Плохо мне что-то.
– Сейчас будет всем хорошо. Спонсор прислал конфеты и шампанское, – Люба Пенова в костюме Снегурочки была похожа на бюст Павлика Морозова.
Как бы ему хотелось. Ване, сидеть сейчас под этим бюстом в фойе
– Мне надо в туалет.
В туалете он сидел долго, просто сидел, трудно было встать. Потом его позвали. Все уже были в зале за ширмой.
– Где тебя носит? Всем слова наклеила, а ты бери свои, посох зачем в туалет унес, куда клеить будем, беги за посохом, – секретарша Юля рвала и метала. Ей дали покомандовать студентом.
Где брать слова, Дед Мороз не представлял, на столе лежали разрезанные листки. Клеить некогда. Решил – засуну в карман, хорошо, что он есть на шубе, и буду вынимать и читать – сюрприз. Сгреб рукой листочки и, гордый, пошел к залу. Тут главное ведь не стесняться.
Елка в десять, уже десять. В одиннадцать часов театральная студия должна была проводить репетицию композиции по творчеству Сергея Есенина…
Елка началась. Харизматичная ведущая с пугающим декольте уже кричала во все горло:
– Дедушка Мороз! Выходи!
Дедушка вышел. Ноги ватные. Что-то надо сказать. Что же говорят в этом случае?
Своими словами Ване и раньше-то говорить было трудно, а тут уж совсем. И зачем он соврал, что КВНщик? Легче прочитать, очки потерял, достал первую бумажку и обращаясь к ведущей:
– Ты жива еще, моя старушка? Жив и я. Привет тебе привет.
Пусть струится над твоей избушкой…(не вижу без очков, блин) негасимый свет!
Ведущая оторопела, глаза округлились. Ни фига себе, подход у молодежи, пятьдесят лет елки веду, такого не помню:
– Негасимый! Зажигаем елку! Елочка, гори!!!
Снегурочка Люба Пенова, почувствовав свою ответственность за приглашенного ею студента, решила выкатиться к елке сразу и уже без приглашения. Она взяла Ваню за руку, чтоб, может быть, хоть как-то подсказать ему настоящие слова.
Но его уже понесло, после того, как елка зажглась по его приказу, он достал второй листок и обратился к Снегурочке:
– Дай, Джим, на счастье лапу мне, такую лапу не видал я сроду, давай с тобой полаем при луне на грустную, ненастную погоду…
Снегурочка была в ступоре. Даже ее высокий профессионализм не выдерживал такого испытания. Спас мальчик в костюме пуделя. Его действительно звали Джим, и он подошел к деду и попросил шоколадку. Ваня дал ему три.
После этого к старику потянулись зайцы, медведи, два волка и Чиполлино. Он всех одарил. Дети в костюмах снежинок и клоунов поняли, что сегодня не их день.
– Говори что-нибудь, сволочь, выкручивайся – Люба Пенова строго, как учительница, смотрела на студента. Студент, качаясь, вынул бумажку из кармана и, запинаясь, продекламировал:
– Ко..корабли плывут в Константинополь, поезда уходят на Москву,
От чужого шума ль иль от скопа ль каждый день я чувствую тоску…
– Затосковал дедушка. Надо бы порадовать Мороза, кто знает песенку или стишок, выходите, дети, к елке.
Люба Пенова брала ситуацию в свои руки. Все-таки не зря ей дали премию «Журавушка» за беззаветную любовь к детям.
Здесь Снегурочка была, как рыба в воде. Дети выскакивали к елке, как ошпаренные. Снежинки и Буратино косились на Деда Мороза, ожидая, наконец, когда он перестанет тосковать и пустится в пляс. Но он не перестал. Его мутило, и уже хотелось уйти, тем более что и без него уже все наладилось. Он решил как-то сказать Любе, что он отправляется по делам, еще вспомнил из репетиции, что в конце надо сказать о том, что в стране много других ребят, и надо успеть всех поздравить и одарить. Но самостоятельно язык не ворочался, мозги не слушались, и Дед достал листок и медленно обратился к внучке:
