«Это просто старый дом», – стараясь внушить себе немного уверенности, прошептала Елена, не находя объяснения на вспыхнувшее в ее душе чувство, – «Я знаю, старые дома могут быть загадочными. А если они захотят, они смогут поделиться самыми странными и заветными тайнами. Их просто надо услышать», – вдруг, вспомнила она слова своей мамы. «Ох, мама», – невольно призналась она себе, – «я не знаю, что это, и куда занесла меня судьба на этот раз, но это чувство тоски по прошлому, оно мне нравится. И оно пугает меня».
Показавшись девушке бесконечным, подъем закончился такой же невзрачной старой дверью, как и сама лестница. Открыв ее и войдя внутрь, Елена ахнула. Много она видела комнат и помещений за свою не столь длинную судьбу фотографа, но такое она увидела впервые. Вход, в который она вошла, оказался запасным входом для прислуги, спрятанным за увесистой бархатной гардинной, словно занавесом между двумя эпохами: эпохой прошлого и настоящего. И вот теперь этот занавес вдруг открылся. Перед взором Елены предстал большой зал, освещенный огромными полукруглыми окнами-витражами, изображавшими эпизоды придворной жизни. Яркие вечерние лучи солнца, скользившие сквозь разноцветное стекло, мягким полумраком заполняли все вокруг. Пол, будто продолжение витражей, был искусно выложен разноцветной мозаикой, на рисунках которой меж роскошной виноградной лозы танцевали разодетые в яркие платья дамы и кавалеры, в жеманных движениях протягивавшие друг к другу руки. А со стен, от пола до потолка украшенных лепниной, словно с небес, взирали на них пухлые ангелочки, любопытно выглядывая из-за плеч мускулистых богов и пышнотелых богинь, стараясь что-то шепнуть проходящим мимо гостям. Обрамлявшие стены шторы, мягкими воланами свисавшие до самого пола, элегантно дополняли их застывшие в камне танцы.
Елене вдруг показалось, что по той невзрачной лестнице она, будто пройдя сквозь время, вдруг очутилась в каком-то далеком, давно забытом мире. Все так же, слегка придерживая рукой подол платья, она медленно проходила вдоль стен, любуясь извилисто-мудреными линиями их узоров, взглядом повторяя движения рук древнего мастера, некогда создававшего всю эту красоту. Она не замечала лихорадочных жестов, посылаемых Моникой в ее сторону, старавшейся изо всех сил привлечь ее внимание. Она не слышала шум, доносившийся с противоположного конца зала, где подвыпившие гости кидались нелепыми шутками, крутясь у шикарно накрытого стола с изысканными закусками и винами. Словно под действием наркоза ее взгляд продолжал плавно скользить вдоль стен, вызывая в подсознании нечто знакомое, теплое и давно забытое. Тут ее взгляд вдруг остановился. В какой-то момент девушка осознала, что она стоит и в упор смотрит на совершенно незнакомого ей человека, словно на продолжение изображений мифических персонажей на стенах. Это было приятное овально-классическое лицо мужчины лет тридцати, обрамленное чуть вьющимися локонами черных волос, ухоженно ниспадавшими на плечи. Слегка грустные черные глаза, улыбаясь, смотрели сверху вниз на проходившую мимо девушку. В них была та же знакомая искорка, что затаилась где-то глубоко в памяти Елены, которая сейчас сильным импульсом непонятных ей чувств давала о себе знать. Незнакомец смотрел на нее, не отрывая взгляда, словно родитель смотрит на свое просыпающееся дитя, боясь выдернуть его из радужных грез сна, терпеливо дожидаясь, когда оно проснется. Строгий черный костюм герцога, подчеркивавший его стройный стан, прекрасно вписывался в окружавшую его обстановку. На мгновение, очнувшись от нахлынувших на нее чувств, Елена удивленно взглянула в глаза незнакомцу.
