— Алиса! — отвлек меня голос Даны. — Доктор Ронева!
Я встрепенулась и посмотрела на работу интерна. Как всегда — идеально. Я любила подругу еще и за это — она всегда относилась к работе серьезно, иногда даже чересчур, но я и сама такая. Говорят, с опытом врачи становятся более жесткими и матерыми, но пока мы обе еще не преодолели такой порог, и это нас сближало.
— Все отлично, ребята, — сказала я всей команде, еще раз внимательно оглядывая показания приборов. — Мы закончили.
—Ты какая-то задумчивая сегодня, — заметила Дана, когда мы переоделись и вышли в холл больницы, намереваясь пообедать.
Я не сразу ответила, обдумывая, стоит ли рассказывать ей о ночных приключениях. Все же для меня это было чем-то невероятно личным и новым.
— Нет, нет, все хорошо, просто анализировала сегодняшнюю операцию, — соврала я.
По недоверчивому взгляду подруги поняла, что она мне не поверила, но давить и настаивать та не стала, за что я ей очень благодарна.
После обеда сделала обход пациентов, а потом уселась за бумажную работу. Больше плановых операций на сегодня не предполагалось. Я то и дело ловила себя на том, что замираю и трогаю губы. Да, этот поцелуй меня по-настоящему взволновал. И сон такой реалистичный... Вздохнула. Нужно собраться и взять себя в руки. Далеко не факт, что я еще когда-нибудь увижу Войслава.
Громко захлопнула папку с документами и резко поднялась, чтобы немного размять ноги и проветрить голову, когда в кабинет вбежала запыхавшаяся медсестра.
— Только что из отделения скорой сообщили, к ним поступил мужчина с огнестрельным ранением груди, они его реанимируют.
— Я возьму его! Готовьте свободную операционную!
В мгновение ока выбросила все мысли о волке из головы. И уже бежала по коридору, набирая номер Даны, чтобы та тоже поприсутствовала. Пациенты с огнестрельными ранениями у нас редкость, я немного нервничала, но решила пока не привлекать никого из коллег, тем более сейчас все были заняты.
***
— Мужчина тридцати лет, давление девяносто на сорок, без сознания, троекратное ранение в грудную клетку, — быстро вводил меня в курс дела коллега из отделения скорой помощи.
Он перечислил все препараты, которые ввели пациенту, и те манипуляции, которые провели, чтобы стабилизировать его состояние.
Я подбежала к каталке, на которой везли раненого, и в первую секунду обомлела. Хотя он был интубирован, а половину лица закрывала маска с кислородом, я сразу узнала его. Войслав!
— Доктор! Все в порядке? — на ходу спросила медсестра. — Вы побледнели.
— В-в-все хорошо, — выдавила я из себя, продолжая двигаться в операционную. А у самой в голове проносились тысячи мыслей одновременно.
Он оборотень! Я не имею права оперировать его в этой больнице! По правилам я должна перенаправить его на общую территорию. Но я видела его состояние и прекрасно понимала, что еще двадцать минут станут для него фатальными. Или я провожу операцию немедленно, или с Войславом можно попрощаться. У меня были секунды на принятие решения. Протокол говорил прямо: оборотням не место в больнице для людей. Однако, похоже, при нем оказались документы, подтверждающие, что он человек, иначе в спорных случаях его отвезли бы в другую клинику. Вместе с тем я наверняка знала, что он волк. Но другие-то не в курсе!
На краю сознания мелькнула мысль, что я подвожу профессора, однако это было уже неважно. Главное — спасти жизнь, что я и собиралась сделать.
