– Алё, алё! Марат, ты кончай мне мужа спаивать! Ну не в середине недели-то! Второй день подряд! Давай на выходные хоть?
– Что «второй день»? Я, если хочешь знать, уже пятый день гуляю, и заканчивать, с твоей помощью не собираюсь!
– Вадику писать надо, не стоит его всё время отвлекать. Ты же знаешь, над какой сложной темой он работает. Два дня подряд выпивать – это перебор, честно.
– Мать, ты эти претензии не ко мне обращай. Я твоего писателя две недели уже не видел – тут даже по конституции разрешено с другом накидаться без повода. А когда повод есть – извини, подвинься! Вечером ждите! Адьё!
Елена с легким недоумением посмотрела на телефон. Куда склонил чашу весов настроения этот разговор, было пока не совсем понятно.
***
А на прудах в это время, по случаю наступившему внезапно потеплению, проснулись наконец пенсионеры и заняли все свободные лавочки, оставив желающим посидеть у воды единственный непрогретый ещё камень, декоративно обходящий рельеф водяного бассейна.
Впрочем, на нем и не сидел никто, кроме холодо-непроницаемых уток. Поэтому мужчина в серой, в тонкую полоску кофте и джинсах пару раз оглянулся по сторонам и, не найдя, где бы присесть, скрестил руки на груди и уставился на воду с тем самым выражением лица, который называется у психологов взглядом на тысячу миль.
Мысли его были настолько далеки отсюда, что даже местный пенсионер, спрашивающий у всех подряд время, в надежде скоротать минутку и поболтать, неуютно вздрогнул и отошел от задумавшегося, так и не выполнив свой план поговорить с каждым встречным, а ещё лучше познакомиться и набиться в гости.
Холодный ветерок, налетая со стороны воды, колыхал полы одежды и короткую стрижку застывшего в глубоком раздумье человека. Тучи пару раз перекрыли собой солнечный свет, утки переплыли на другую сторону пруда – туда, где старушка сыпала на берег мелкую пищевую пыль из какой-то трухлявой наволочки… Тройка спортивного вида пенсионерок с лыжными палками в руках и без полагающихся лыж, бодро промаршировали мимо человека в сером на второй круг, с нескрываемым интересом осмотрев его с ног до головы.
Ничего из этого мужчина, без всякого сомнения, не видел – неподвижно, словно памятник, глядя вперед, в серое колыхание воды.
Всё это время за ним наблюдал спортивного вида крепыш в черном костюме. Несколько раз тревожно перевел взгляд с наручных часов на стоящего и, наконец, решительным шагом подошел к смотрящему в даль. Тронул его за рукав.
– Егор Дмитрич, пора.
Человек в кофте словно бы вынырнул из глубокого сна и с недоумением оглядел говорящего.
– Опоздаем, пол четвертого уже, – повторил призыв крепыш. – Там потом через центр, не выедем.
– Да, конечно, – коротко кивнул тот, потерев ладонями лицо. – Едем.
4. Глава 4
После работы на самом деле пришлось задержаться и выполнить требование заведующей.
В вагоне метро, по дороге домой, Елена с некоторым удивлением поймала себя на том, что уже несколько минут без единой мысли в голове, смотрит на оброненную кем-то ветку мимозы – этот первый признак весны, обычно заставлявший её сердце биться в более радостном темпе.
Весна идет – говорили старые воспоминания, посвященные раннему цвету. А теперь – наоборот. В этой желтизне уставший на работе мозг видел какую-то тревогу, что-то резкое и постороннее. Весна — это не только рождение нового года, но и смерть старого. Окончательная и бесповоротная. Точно так же и в прошлом году стремились к солнцу цветы, а теперь их и след простыл. Всё куда-то уходит. Кроме Светланы Дмитриевны, подсказал мозг. Эта будет портить людям нервы всегда.
