– Вы испачкались, – тихо говорит мой сотрапезник, протягивая салфетку.
– Я не вижу где, вы можете вытереть? – Провокации наше все.
– Конечно. – Теодор тянет руку и аккуратно, словно я фарфоровая, вытирает уголок рта.
Специально чуть высовываю язык и слегка провожу им по губе. С затаенным трепетом наблюдаю, как вздрагивают ресницы Теодора, а его взгляд с удвоенной силой прикипает к моему рту. Я бы еще с удовольствием побаловалась, но тут впервые обращаю внимание на отражающие поверхности в кафе. И то, КАК они отражают мое лицо, заставляет насторожиться.
– Э-э-э-э, Теодор, я прошу прощения, но мне нужно отлучиться в дамскую комнату, – говорю мужчине, уже вставая.
– Вы вернетесь? – спрашивает с каким-то странным выражением лица брюнет.
– Конечно, – уверенно отвечаю и иду туда, где, по моему мнению, должен быть туалет.
А когда захожу в дамскую комнату, сразу же прикипаю взглядом к зеркалу. Ма-а-ать моя женщина!
Первая связная мысль: это не я. ЭТОГО мой мозг точно не мог придумать, и никакая кома подобное не оправдывает. В своем воображении я всегда представляла себя яркой блондинкой, а-ля моя подруга Лара. Сексуальной и красивой, с нужными выпуклостями в соответствующих местах. Кровь с молоком, так сказать. А сейчас передо мной одно молоко. Или вернее будет сказать снег. Светлые, почти белые волосы красиво вьются, ниспадая вниз до самой талии. Бледное, почти лишенное красок лицо. Едва-едва розовые губы и совершенно отсутствующий румянец. Красивое, но очень молодое лицо. Голубые и прозрачные, словно река в морозный день, глаза. Реально к нам пожаловала внучка Дедушки Мороза – Снегурочка. Ёлки зеленые!
Сколько я так стою перед зеркалом – не знаю. Просто никак не могу прийти в себя от увиденного. «Невероятно, невероятно!» – повторяю вновь и вновь, как заезженная пластинка. Когда мы зашли в кафе, я только расстегнула пальто, но не снимала, игнорируя удивленные взгляды Теодора. А теперь понимаю, что зря не сняла. Тогда бы сразу заметила, что худенькое тельце под слоем одежды явно не моих родных объемов в сто четыре сантиметра.
Что-то мой мозг выдает нечто странное в этой коме. Может, у меня было длительное кислородное голодание, пока я лежала с куском льда в глотке? Боже! А если я очнусь и буду как овощ? Ма-а-амочки! Я не хочу так! Пожалуйста! От истерики меня спасает зашедшая в дамскую комнату девушка. Она бросает на меня настороженный взгляд, видимо отметив, как я сжимаю до побелевших пальцев умывальник с выражением лица: «Шеф, все пропало!» Девушка быстренько шмыгает в кабинку и закрывается на замок. Правильно, а то мало ли тут Снегурок-извращенок ходит. Криво улыбнувшись, поворачиваюсь к зеркалу спиной и иду к двери, совершенно не обратив внимания на тонкий слой изморози, которым покрылся умывальник в том месте, где я стояла.
Теодор сидит как-то напряженно ровно до того момента, пока я не машу ему рукой. Тогда он расслабляется и даже слегка улыбается в ответ.
– Может быть, пойдем? – предлагаю я.
– Да, я уже оплатил счет и позволил себе вольность взять вам несколько пирожных.
– Ой, спасибо, – отвечаю с благодарностью, замечая, как приятно мужчине от таких простых слов.
Мы выходим на улицу. Я все еще слегка не в себе, потому что в голове бегущей строкой постоянно всплывает словосочетание «буду овощем». Вроде погода приятная и компания интересная, а вот не могу отвлечься, и все. Мы выходим на аллею, украшенную разноцветными фонарями. Они ярко и празднично светятся, невзирая на то, что еще день и солнце слегка заглушает их сияние. Вечером, наверное, на этой аллее волшебно.
