– Можно просто Таша, если вы не против, Теодор.
– Я только за, – отвечает мужчина, предлагая свою руку.
Видя, что я неодобрительно кошусь на этот его жест, Теодор поясняет:
– Вы уже дважды поскользнулись. Будет лучше, если я вас немного подстрахую. Не против?
Все еще подозрительно посматривая на своего нового знакомого, тем не менее решаюсь воспользоваться предложенной помощью.
– Я только за, – возвращаю брюнету его же фразу и кладу свою ладонь на рукав его пальто.
Идем мы недалеко. Спустя каких-то двадцать шагов заходим в уютное, украшенное разноцветными фонариками кафе. Судя по убранству, в этом коматозном мире тоже празднуют Новый год или что-то вроде этого. Боже, надеюсь, я скоро приду в себя, очнусь от комы – и весь этот бред останется позади. Хотя… наверное, по подобному красавчику, который сейчас помогает мне сесть, придерживая стул, я буду скучать.
– Возможно, вы хотите что-то более существенное, чем мороженое? – спрашивает Теодор, вопросительно глядя на меня своими сияющими глазами за тонкой оправой шикарных очков.
– Нет, благодарю, – отвечаю, осматривая уютное кафе и дожидаясь меню, которое приносят нам, кстати говоря, буквально сразу.
– Сливочное с миндальной стружкой, три шарика, – заказывает Теодор, даже не глядя на ассортимент.
– Это самое вкусное? – спрашиваю у него.
Брюнет удивленно приподнимает бровь, пару секунд молчит, словно что-то обдумывая, а потом говорит:
– Возможно. Не знаю. С детства ем только его.
О! У нас тут закостенелый консерватор? Человек привычки, так сказать. Ох уж эта кома, неудивительно, что мне встретился подобный мужской типаж, я же таких обожаю, и мой мозг, спонсор и организатор данного сна, в курсе.
– Тогда мне, – говорю официанту, – шоколадное с вишневым сиропом, сливочное с кокосовой стружкой, ванильное с соленой карамелью, – дальше я останавливаюсь, потому что идут названия какие-то странные и совершенно мне не знакомые. – А вообще, знаете, несите всех сортов по одному шарику и все сиропы.
Радостно улыбаюсь, закрывая меню и видя, как брови Теодора грозят уползти куда-то на затылок. Ой, надеюсь, у него хватит денег на угощение? Впрочем, нестрашно, если что – поубираю тут в кафе, посуду помою, не помру, не принцесса. Тем более у меня уже такое бывало. Помню, мы с Ларой, моей лучшей подругой, поехали на отдых. Тоже вот так уселись в кафе, нагребли всего, а цены не глянули. Вернее, Лара, конечно, посмотрела, но меня уже было не остановить. Ну и что? Договорилась с администратором, чтобы не вызывал милицию, взамен побыла посудомойкой и уборщицей в тот день. Лара психовала, ей пришлось работать официанткой и терпеть приставания подвыпивших клиентов. Зато чаевые неплохие заработала, причем в таком размере, что мы еще дважды были в том кафе, а администратор встречал нас, как лучших друзей.
– Вы столько съедите? – интересуется Теодор, вырвав меня из воспоминаний.
– О! Я съем и больше. Это мое любимое лакомство, – сообщаю доверительно.
– Да, я уже понял, – следует ответ, а за ним легкая улыбка, от которой у меня начинают зудеть кончики пальцев, те самые, что не так давно имели удовольствие ощутить мягкость мужских губ, когда призывали к молчанию.
Хочется протянуть руку и попробовать еще раз, так ли это приятно, не ошиблась ли я. Наверное, я слишком долго и пристально смотрю на красивые мужские губы, потому что где-то в груди начинает странно и неприятно теплеть. Очнувшись, перевожу взгляд на глаза Теодора и вижу, что он так же пристально рассматривает меня, как я его, а зрачки глаз за линзами очков выглядят увеличенными и темными, отчего радужка приобретает цвет бушующего моря.
