Последние слова, словно спусковой крючок, заставляют меня отмереть и, закрыв дверь, выйти из ванной. Так же механически возвращаюсь в спальню, натягиваю на себя халат, роняя злые слезы на едва застегивающуюся молнию. И сажусь на кровать. Подожду, пока голубки выйдут из душа.
Сижу, жду. Если честно, вообще не понимая зачем. Что я им скажу? Что они скажут мне? Раздается стук двери, и оба изменщика вываливаются в спальню. Замечают меня не сразу, продолжая похихикивать и обниматься.
– Я вам не мешаю? – спрашиваю равнодушным тоном – это при том, что внутри клокочет вулкан, даже захотелось самой себе поаплодировать за артистизм.
Парочка моментально отлипает друг от друга и смотрит на меня одинаково удивленными взглядами. И тут Ваня выдает:
– Это не то, что ты подумала.
– Да? А ты знаешь, что я подумала?
– Понятное дело, что я тебе изменяю. Но это не так. Танька зашла к нам помыться, у нее ванна… засорилась.
– Ой, правда, что ли? – ехидно приподнимаю бровь. – А ты, видимо, прочищал? Вантузом своим, да? И как, успешно? Всю грязь со стенок отодрал?
– Да какую грязь, – это уже вклинивается в беседу Таня. – У меня там все чисто.
– Умолкни! – шиплю змеей. – ТАМ, может, и чисто, но это все, чем можешь похвастать!
– Да пошла ты, – обиженно отвечает Танька, совершенно утратив инстинкт самосохранения.
– Нет! Это ТЫ пошла! А лучше вы оба! – Встаю с кровати. – Валите из моей комнаты!
– Натах, ну ты чо? – пытается возражать Ванька, протягивая ко мне свои руки.
– Убери грабли! – Брезгливо отпрыгиваю от его пальцев, пытающихся схватить меня за талию. – Я понятия не имею, куда ты их пихал, но ко мне теперь не лезь! Выметайтесь, а то я за себя не ручаюсь.
– Ой, да что ты можешь, – презрительно кривит моську Танька.
Вот она – точка невозврата! Оглядываясь позже назад, в тот вечер, я поняла, что вот именно с этих слов у меня уехала крыша окончательно и бесповоротно.
А в этот момент я просто чувствую, как глаза застилает красная пелена, во рту разливается горечь, а руки сами собой сжимают тарелку, которая через секунду уже летит в голову полюбовницы моего парня. Молодец, Танька, успевает за секунду до лобового столкновения увернуться! Да только вдогонку первому снаряду летит второй, и уж он-то попадает куда надо – точно в место между бровями.
– Сейчас я вам мозги вправлю! – ору я сама не своя и запускаю в затылок быстро сориентировавшегося Ваньки его же любимую железную кружку.
Бывший успевает пригнуться, кружка бьется об дверь и отлетает рикошетом в голову бегущей следом за своим любовником Таньки. Оба, залитые остатками чая и заварки, судорожно дергают ручку двери.
– Куда?! Я еще не закончила! Милый, ты холодца хотел? Лови! – С размаху швыряю в изменщиков эмалированную емкость, в которой обычно оставляю застывать холодец.
Бинго! Прямоугольный тазик резво взлетает и приземляется шапкой-ушанкой точно на голову Ваньки.
– А-а-а-а, подожди. Какой холодец без мяса?! – Носорогом рвусь к столу, на котором размораживается говядина, хватаю кусок и швыряю следом.
Эх, жаль, уже почти размерзлось! Зато какое эффектное попадание! При столкновении с голой спиной Ваньки полиэтиленовый пакет рвется, мясо вылетает, обрызгивая все вокруг, но больше всего рвущуюся на выход парочку.
– Психованная! – визжит молочным поросенком бывший парень, а Танька молчит, молодец. Видать, проснулся инстинкт самосохранения.
