Меня выводило из себя, что какая-то семнадцатилетняя девчонка так долго водит меня за нос. Хотя, возможно, я и не должен был принимать все это слишком близко к сердцу. Она бросила мне в лицо оскорбление, показав, как сильно стремится оказаться от меня подальше. Я невольно задался вопросом, хватило бы мне самому ума и воли действовать так же ловко, решись я осуществить свои замыслы.
Под рубашкой я хранил единственное послание от нее, полное такой дерзости, что мое воображение до сих пор отказывалось нарисовать девушку, которая его написала. Осмотреть вас. Поглядим теперь, кто кого будет осматривать.
Я снова сунул голову под ледяную струю воды, пытаясь охладить не только тело. Сейчас бы мне не помешало хорошенько искупаться.
– Оставь и мне немного, приятель.
Я поднял голову, стряхнул капли с волос. Подошедший был примерно моих лет, его лицо, как и мое, покрывала пыль дальней дороги.
– Здесь на всех хватит. Издалека?
– Да, путь был не близкий, – ответил он, подныривая под мощную струю. Ополоснув лицо и шею, он выпрямился и протянул мне мокрую руку. Я попытался оценить, что он собой представляет. Держится приветливо, но что-то в нем вызывает настороженность. Вот его взгляд скользнул по моему поясному ремню и оружию на боку, я понял, что и он тщательно оценивает меня – так осматривают опытные воины – но притом с небрежным, даже каким-то отрешенным видом. Ясно, что передо мной не купец, возвращающийся с ярмарки.
Я пожал протянутую руку.
– Что ж, зайдем, приятель, промочим-ка заодно и наши запыленные глотки.
Очевидно, Паулина и я доказали, что справляемся неплохо, потому что сегодня вечером Берди неожиданно стала направлять нас к разным столам, строго при этом наказав, чтобы не вздумали пробовать крепкие напитки, которые разносим гостям. Паулина отнеслась к изменениям почти равнодушно, но у меня было чувство, что я перешагнула некую черту. Да, речь шла всего-навсего об обслуживании столов, но таверна, постоялый двор и его завсегдатаи – это все, что было у Берди. Вся ее жизнь. Она доверила мне что-то, чем дорожила. Ее сомнения и боязнь, что у нее на руках обуза, неженка-принцесса, которая сама нуждается в присмотре, видимо, рассеялись. И я ее не подведу.
Таверна при постоялом дворе представляла собой большую просторную комнату. Широкая распашная дверь в дальней стене вела на кухню, а у прилегающей стены располагалась «оросительная система», как шутя называла ее Берди. Это было сердце таверны, бар с длинным прилавком из полированной сосны и кранами, откуда текло пиво разных сортов из бочек, хранящихся в холодном погребе. Лестница из погреба выходила в темную нишу за барной стойкой. В таверне могло разместиться до сорока человек – и это не считая посетителей, которые предпочитали стоять в углу или присесть на один из пустых бочонков, расставленных вдоль стены.
День только начинал клониться к вечеру, но в таверне уже царило оживление, и все столы, кроме двух, были заняты.
К счастью, пища у нас была простая, выбор невелик, так что я без ошибок запоминала заказы и приносила каждому посетителю требуемое пиво и блюдо. В основном заказывали плоские лепешки и рыбную похлебку, которой Берди особенно славилась, хотя ее копченая оленина со свежей зеленью и дыней тоже была необыкновенно вкусна, особенно сейчас, в разгар сезона ароматных дынь. Этот рецепт взял бы на заметку даже главный повар цитадели. Мой отец отдавал предпочтение замысловатым мясным блюдам с пряными соусами, а доказательства этого откладывались у него на талии. Стряпня Берди стала для меня приятным отдыхом от этой тяжелой пищи, обременительной для желудка.
