Поцелуй под звездами - страница 21

Я почувствовал, как сжимаются кулаки. Чёрт бы побрал этого Питера. Но я знал одно: я не буду, как он. Не навяжусь. Не предам. Я дождусь. Даже если это будет самое сложное ожидание в моей жизни.

Я почувствовал, как сжимаются кулаки. Чёрт бы побрал этого Питера. Но я знал одно: я не буду, как он. Не навяжусь. Не предам. Я дождусь. Даже если это будет самое сложное ожидание в моей жизни.

Во мне вскипает ярость – он прекрасно знает, что у Мегги есть парень, и всё же позволяет себе писать такие сообщения. Я совершаю ошибку номер два за вечер. Прислоняюсь ближе к Мегги, целую её в лоб, затем – в губы. Она во сне улыбается и вздыхает. Я делаю фото и отправляю Питеру с подписью: "Не актуально". И добавляю эмодзи с поднятым средним пальцем.

Ответ приходит почти сразу.

Питер: Козёл, если ты хоть пальцем её тронешь, я тебя найду. И никто тебя не спасёт. Пока, детка.

Ошибка номер три: я заношу себя в телефон Мегги под именем "Карл Фредриксен" и ставлю нашу фотографию на звонок. Улыбаюсь своей дерзкой выходке. Хватит на сегодня.

Мегги продолжает мирно спать, прижимаясь ко мне. Я обнимаю её крепче. Это самое меньшее, что я могу ей дать сейчас. Такси подъезжает через двадцать пять минут, всё это время она спит, не выпуская меня из своего сна.

– Приехали, приятель, —говорит таксист, повернувшись ко мне. – С вас сорок четыре доллара.

– Лови, сдачи не надо.

– Хорошего вечера.

– И вам.

Я беру Мегги на руки. Она не просыпается. Не то чтобы она была тяжёлой – просто волнение захватывает меня. На брелоке – цифра шесть. Я захожу в дом Каппы. Девушки на первом этаже начинают улюлюкать. Я прикладываю палец к губам и подмигиваю, поднимаюсь по лестнице, стараясь не разбудить малышку.

Комната уютная. На стене – картина с воздушными шариками. Я аккуратно укладываю её на кровать, снимаю туфли. Она снова начинает бормотать:

– Нет, они для Соло… Он не должен знать…

Я в оцепенении. Она говорит обо мне? Что она прячет? Говорит это во сне…Я поднимаю взгляд – её одежда слегка приоткрылась. Это не обычное бельё. И она была в нём весь вечер… Чёрт.

Накрываю её одеялом. Ошибка номер четыре – я ложусь рядом. Обнимаю. Вдыхаю её запах. Она улыбается во сне. Я смотрю на неё, на её ресницы, веснушки, волосы, разбросанные по подушке… Мысли путаются. Время останавливается. В тот вечер было слишком тихо. Точнее, наоборот – слишком правильно. Больше охраны, чем обычно. Собаки отпущены с цепей, их лай рвётся с заднего двора. Дверь на улицу – заперта. Нам с Джоно строго запретили выходить. Он пытался спорить, я – нет. Я просто сел рядом с мамой. Она гладила меня по голове, как будто и не замечала напряжения в доме. Как будто всё было, как всегда. Но я слышал, как на улице кто-то кричал. Потом резко стих.

– Он решает вопросы, малыш, – шептала мама. – Сегодня просто напряжённый день.

"Вопросы" – это значит: не вмешивайся. Это значит: будь тише, чем страх.

Я держал её за руку и не отпускал до самого утра. Даже когда уснул – не выпустил. Я не знал, где был отец, и что происходило за пределами дома. Но тогда я понял, что бывает безопасность – и бывает её имитация.

Теперь я взрослый. И лежу рядом с девушкой, которую, возможно, люблю. В комнате темно, но я ощущаю ту же хрупкость. Мне хочется поверить, что она останется. Что всё в порядке. Но внутри меня всё ещё звучит тот лай собак. И голос матери: он решает вопросы, малыш…