Это я скрываю как можно тщательней, потому что таких возможностей не должен иметь никто. Абсолютно никто.
Даже я.
Я не столько призываю свою силу некроманта, сколько освобождаю ее. Наилучшее описание – как будто у меня в груди кулак, который я крепко сжимаю, сдерживая силу, чтобы не вырвалась. И вот я разгибаю пальцы, раскрываю ладонь, отпускаю это напряжение, которое у меня под ребрами почти всегда. Как будто делаю выдох после задержанного на всю жизнь вдоха, который наконец-то можно выпустить.
Может быть, отчасти это магия, и потому другим нужны все эти приспособления и притирания, но для меня это экстрасенсорная способность, и мне достаточно просто спустить ее с поводка. Сила некроманта – как холодный ветерок, веющий от меня наружу. При этом ни один волосок ни на чьей голове не шелохнется, и «ветерок», может быть, неточное слово, но я чувствую, как сила из меня просачивается, расходится кругами от брошенного в воду камешка, только этот камешек – я. И еще одно: сила идет мощнее и сильнее сконцентрирована в том направлении, куда я смотрю. За спиной я ее тоже ощущаю, но там она не столь сильна. Почему так – понятия не имею.
Стоящий рядом Смит поежился, а Клайв Перри даже отступил от всех нас на шаг. Он на самом деле ничего не чувствовал, но я узнала случайно, что его бабка, как и моя, была жрицей вуду, только его бабка была злой колдуньей, в отличие от моей. Поэтому возле меня он слегка напрягается, хотя со Смитом у него проблем нет.
Я стала искать нежить. Моя сила даже не останавливалась возле по-настоящему мертвых тел, ей без разницы – они или прочие предметы обстановки – инертные, и все. А потом попался проблеск вампира, будто что-то зацепило мое внимание. Я давно умею направлять свою силу, действовать ею как щупом, и вот за этим «ощущением», за этой энергией я и пошла. Если бы тяга стала сильнее, это бы значило, что там вампиры. Если нет – гули, зомби, а может – просто место, где вампиры побывали недавно. Но ощущение стало сильнее, еще сильнее, мою силу влекло в ту сторону.
– Сюда, – сказала я.
Все они уже бывали со мной на охоте и знали, что как только сила найдет вампиров, начинается гонка – успеем ли мы найти вампиров первыми, или они сбегут, или они найдут нас. Достав пистолеты, мы бросились вперед. От бега по булыжнику на шпильках я не раз выругалась вполголоса. Мужчины не могли идти первыми, потому что только я знала, куда нам.
Я побежала вперед на носках, не касаясь каблуками земли, держа ствол вниз. Натэниела я люблю, но пора мне перестать доверять этому стриптизеру одевать меня на работу. И еще мелькнула мысль, что каблук я не отмыла после того, как он побывал в груди у вампира. Они учуют на мне кровь, они даже могут понять, что это кровь Барни. Не решат ли они, что я его убила? Да плевать мне, что они там решат.
Донесся крик – высокий и жалобный, эхом прокатился по зданию. Мы побежали быстрее, и я почему-то знала, что «ощущение» вампиров идет оттуда же, откуда этот вопль.
Ненавижу, когда противник занимает верхние этажи, потому что наверх есть только два пути: лифт или лестница, причем и тот и другой плох – они знают, что ты идешь, и могут устроить засаду. Здоровенный разболтанный грузовой лифт, единственный имеющийся, просто металлическая клеть. Коробка смерти, если у них есть пистолеты. Не пойдет.
Оставалась лестница, такая узкая, темная и сырая, что, будь моя воля, ни за что бы туда не полезла.
