Я должна была слиться с толпой. Быть покорной и безобидной – лучше всего. Но я стояла здесь, заклейменная как старомодная и – что было почти как проклятье – разведенная. И хотя я еще не пробыла во дворце и суток, уже было понятно, что это опасное место.
Один хлопок погрузил зал в тишину, и королева, потирая руки, сказала:
– Знаю, что у моих предков были шуты, которые их развлекали, но я никогда не думала, что и передо мной будет стоять мой собственный в таком же пестреньком костюме.
Зал вновь засмеялся, и я улыбнулась, хотя зубы сжались за моими губами, а язык так и чесался, чтобы огрызнуться. Но мне нужно было не дать себя казнить, так что я развела руки и наклонила голову, словно оценив шутку, в которой объектом насмешек был кто-то другой.
– Я пришла служить Ее Величеству, хотя, признаюсь, такого назначения я не ожидала.
На это королева вновь усмехнулась, сверкнув глазами, словно это действительно развлекало ее.
– Да, я думаю, вы самая любопытная находка для моего двора. Добро пожаловать в Ривертон Палас, леди Кэтрин.
Она махнула рукой, и моя аудиенция с королевой закончилась.
По крайней мере, я так думала. Когда я уже сделала шаг назад и готова была развернуться, королева подняла палец и многозначительно оглядела меня с ног до головы.
– Я верю, что в будущем мой маленький шут предстанет передо мной в более подобающем виде.
– Разумеется, Ваше Величество. – Во рту все пересохло, и только богам известно, как я смогла что-то сказать.
Она кивнула, и теперь я действительно могла идти.
Каким-то образом я выбралась из зала. Я не помнила ничего, кроме сильного напряжения в глазах и не менее сильного отчаяния, которое не позволяло первому выйти наружу. Было и так понятно: это была полная и безоговорочная катастрофа. Даже если бы я попыталась, хуже все равно не получилось бы.
И меня все равно не отправили домой.
Как только двери тронного зала захлопнулись и исчезли из виду, я перевела размеренную плавную походку в самые быстрые шаги, на какие только была способна; дыхание стало резким и прерывистым.
Было бы глупо сейчас заплакать. Слезами ничего не добьешься. От них только глаза опухнут и будут болеть. Тем более мне этого не хотелось делать, находясь во дворце. Единственное, что я хотела, так это чтобы меня отправили домой и чтобы я там могла добывать деньги. Но унижениям удалось порезать мою кожу, и из открытой раны теперь сочился ужас оттого, что все пошло наперекосяк.
Я практичная женщина. Я все делаю правильно. Всегда.
В противном случае, кто-то погибнет: я, пойманная во время ночных вылазок, одна из моих жертв, Мораг или Хорвич от голода.
Мне было плевать на наряды, прихорашивания и все в этом роде. Я была слишком занята удобрениями и семенами – куда более полезными вещами.
И все же, дойдя до своих покоев, я хлопнула дверью и прислонилась к ней. Ладонями и лбом я прижалась к твердому дубу, как будто он мог удержать мир, тогда как мне не удалось сдержать слезы.
– Кхм-кхм.
Я обернулась и поняла, что мир уже поздно удерживать. Хорошенькая девушка с белокурыми кудрями лет пятнадцати-шестнадцати развалилась на кушетке, запрокинув ноги на подлокотник. Она улыбнулась и слегка помахала:
– У меня для вас послание.
Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы заметить, что она одета в мрачное серо-белое льняное одеяние прислуги. Но кроме Хорвича и Мораг, я никогда не видела, чтобы прислуга вела себя так небрежно.
