– Ласточка моя, Синицына, воробушек. Давай ты мне это еще раз скажешь через месяц? – мягко послал ее Евгений.
– Почему через месяц? – не понимая, смотрела она на него своими влюбленными глазами.
– Ну потому что. Решил пост подержать – не ходить никуда по послезавтрам называется. Знаешь такой?
– Чего?
– Не грузись. Занят я сейчас говорю, – с легким раздражением в голосе ответил он.
– А ты Андрей? – безэмоционально спросила уже меня, все же отреагировав на тон Клыкова.
– Не смогу, извини.
Мой ответ, казалось, нисколько ее не волновал, и она, кивнув, поспешила отойти от нас.
Иногда я задавался вопросом насколько счастливая стала бы Машка, обрати Клыков на нее свое внимание хотя бы чуть-чуть, но сейчас понимал, что такой жесткий игнор наоборот лучшее, что мог он сделать для Маши с таким своим отношением к девушкам – она скорее всего влюбилась бы в него еще больше, надеялась на большее, а он максимум попользовался бы ею несколько раз и бросил.
Пара прошла скучно, а после того, как она закончилась, Клыков сразу подобрался:
– Пойду навещу одну хорошую девочку, – кинул через плечо, прежде чем смыться.
И вот на это я сам себя подписал. Умный, ничего не скажешь.
После третьей пары, как обычно, пошли с ним в универовскую кафешку. Даже то, что занятия у нас проходили сегодня в другом корпусе, и я немного хромал, нас не остановило – в местном буфете покупать сухомятку, так себе идея – быстро проблемы с желудком заработать не входило в планы, ну и не только с ним – все в организме взаимосвязано – бывший тренер всегда говорил о важности нормального питания. Но уже дойдя до “Колумба”, Жека почему-то застопорился у двери, а потом я понял, что он вообще стоит и чего-то ждет, уткнувшись в телефон.
– Ты идёшь?
– Да, ща. Ангелину подожду – вот пишу ей. Займешь пока место нам всем, плиз? – он оторвал глаза от телефона и поднял их на меня. – Я пригласил ее на обед. Ты же не против? – как-то слишком поздно поинтересовался друг.
Есть в полуметре от той, на которую поспорил и от вида которой мутит? Против вообще-то.
– Нет, конечно. Обедай с кем хочешь. У меня что-то аппетита нет. Пойду лучше место в аудитории займу, – не говорить же ему правду, пусть развлекается, раз такая возможность есть.
Это не были слова обиженного и оскорбленного. Привычки обижаться за мной не водилось – толку от обид? Если обижаешься, то автоматически признаешь себя жертвой, то есть тем, кто не отвечает за свою жизнь, а таким я быть не хотел, но вывод определенный сделал: Клыкову чужды желания других людей, поэтому он даже не подумал сказать мне заранее. А я свое желание – не видеть эту девчонку, осознавал на сто процентов, поэтому и не стал идти против себя, предпочтя походить голодным, нежели созерцать ее больше двадцати минут.
– Что-то он у тебя он часто в последнее время пропадает, – подметил Клыков.
Что правда, то правда…
Вывод я сделал неутешительный: теперь и обедать я должен один. Мне ее в разговорах много, не хватало ещё с ней видеться. Также злило, что он спалил ей наше место, и даже когда они расстанутся, она сможет по привычке сюда наведываться.
За эти тридцать минут я и съездить никуда не успею. Ну реально: не мог он раньше сказать?
Раздраженный этой ситуацией и поведением друга, быстро спускаясь по ступенькам, забив даже на боль в ноге, не сразу заметил на лестничном пролете девушку, на которую чуть не налетел при повороте, затормозив в последний момент. И, естественно, это была принцесса собственной персоной, разве мог быть другой вариант?
