В конце концов, мы решили, что в гробу мы видали эту пробку, и нужно из нее выбираться. Свернули в первый попавшийся спуск и поехали по полям, поднимая за собой пыль. На этом этапе мне уже стало все равно, какого цвета моя футболка. Я с удовольствием глотала пыль и высовывала голову из окна навстречу ветру. Само движение хоть куда-нибудь казалось раем, по сравнению с пеклом в цепочке выхлопных труб.
Каким-то образом дядя потом снова нашел трассу. Уже довольно свободную, и позволяющую разогнаться до приличной скорости. И где-то ко времени, которое в некоторых странах принято называть полдником, мы добрались до монастыря.
Вот здесь мне и понадобился тот самый сарафан. Так сказать, чтобы не упасть в грязь лицом, хотя мое лицо и так уже было грязным донельзя. В монастырь все-таки приехали, пусть я и буду в нем совсем ненадолго. Но я была рада одеть уже хоть что-нибудь, кроме той одежды, что болталась на мне половой тряпкой.
Немного там походили, погуляли, что-то пофотографировали. Не знаю насколько радостно живущие в монастыре согласились оставить у себя маму с братьями на пару дней, но согласились точно. Потому, что мы с дядей их там оставили, попрощались, сели в машину и поехали обратно.
Возможно, я была уже очень уставшей. Возможно, я уже слишком привыкла к шуму мотора. Но про свою музыку я вспомнила спустя примерно час нашего пути и с горечью осознала, что флешка осталась у мамы. Возвращаться было уже поздно. А другой возможности послушать все свои богатства у меня больше не представится. Я впала в уныние, разочаровалась в жизни, поистерила, успокоилась. И все это за пять минут.
Чтобы меня хоть как-то развеселить, дядя нарыл в бардачке давно забытый, с незапамятных времен валяющийся там диск. На нем было всего двадцать песен, и мы переслушали каждую по многу раз. Особенно часто я ставила на повтор «жизнь в кайф».
Мечты о насущном и не очень
Вы когда-нибудь принимали ледяной душ? Такой, когда стоишь на старом дощатом разваливающемся полу, чувствуешь соленый воздух, к которому еще не успел привыкнуть. Крутишь старый ржавый краник, и из такой же ржавой лейки над головой на тебя падают ледяные струи водопадом. Ты слышишь, как рядом шумит море, чувствуешь закатные лучи солнца и покрываешься мурашками то ли от ветра, то ли от холода.
Это был открытый душ на пляже. Облагороженный кустами, не тронутыми человеческой рукой, и несколькими досками, на которых можно было стоять не проваливаясь в песок. Сама лейка и кран тоже крепились на пару досок, неизвестно как еще устоявших до сих пор вертикально.
И я стояла под этим душем, считая его манной небесной и лучшим изобретением человечества.
После нескольких дней дороги, после пыли, грязи, пота и очень малого количества сна, я нуждалась в чем-то более человечном, чем умывания из бутылки. Когда мы вернулись домой за крестным и тетей, единственное что мы сделали – это рухнули на кровати и проспали какое-то количество часов в той же одежде, какой и ехали. Потом проснулись, и снова уселись в машину. Смысла заходить в душ перед такой же дорогой я не видела совершенно. Возможно, зря.
Конечно, как только я увидела море, самым первым и важным делом стало сию минуту в него занырнуть. Я нацепила купальник со скоростью превышающей тайминг пожарных, добежала до воды и плюхнулась с головой, поднимая тучи брызг. Это было неописуемое счастье! Больше уже даже не от самого моря, а от свежести и прохлады. Но счастье длилось недолго, нужно было еще ехать за мамой и братьями, вызволять их из монастыря.
