Я сжал в ладонях яркую ткань и быстро спрятал её под майку, огляделся и побежал дальше. Искать продукты долго не пришлось. Магазин дяди Али не пострадал от ударов и по-прежнему стоял на том же месте рядом с его же пекарней, только теперь вокруг были руины, и создавалось впечатление, что за небольшой промежуток времени магазин просто каким-то чудесным образом поменял своё местоположение. Люди стояли в очереди, но никто не шумел и не толкался. Терпение присуще моему народу, терпение во всех смыслах этого слова и во всех его проявлениях. Когда подошла моя очередь, я купил молоко, хлеб и муку и через минуту уже снова бежал по улице, пытаясь не попасть на глаза военным и вообще никому не попасть на глаза. Сердце бешено стучало. Когда жизнь висит на волоске, ты взрослеешь быстрее. Сердце стучало в ушах. Мне кажется, его было слышно не только мне, как в те дни, когда я спешил на обед, пропустив полдень. Но только сейчас оно стучало громче, в разы громче. Я просил, чтобы не шумело так, но пульс предательски зашкаливал, и сердце, как мотор самолёта, набирало обороты. Мимо меня, также торопясь, проходили и пробегали люди. Никто не хотел попасть на глаза военным. В такие дни вернуться домой было главной целью. Мне было куда и к кому возвращаться. Отец по-прежнему лежал с температурой от воспалительного процесса в раздробленной ноге. Лекарства не помогали, жар не утихал, и от этого болезнь становилась невыносимой и бесконечной. Возможно, я не смогу передать степень ужаса и отчаяния, возможно, не смогу описать его даже приблизительно, но мне казалось, что то, что чувствую я, чувствовали все, кто оказался под огнём в моём городе, в моей стране.
Мама, уложив спать нас, не отходила от отца, который иногда говорил, что немного больно, но думаю, что боль была невыносимой именно в эти моменты. Смеркалось. Из трещины в крыше, возникшей после ударов, тонкой струйкой побежала вода. Ливень с громом от недельной жары беспощадно барабанил по городу. Я подставил кастрюльку, чтобы нас совсем не затопило, и в комнате начал раздаваться новый звук, звук воды о металл. Не решаясь подойти к маме, я просто лежал и ждал, когда она пойдёт на кухню. Я лежал и смотрел в потолок, слушал шум дождя, и мне он нравился. Только бы не грохот взрывов, а просто дождь. От этого было спокойно, как будто маленькая передышка, как будто именно при такой погоде ничего страшного произойти не могло.
Через час я услышал, как мама убирает на кухне. Вся уставшая и расстроенная, она замачивала горох, чтобы завтра приготовить обед. Я подошёл тихо, взял её за руку. Мама посмотрела на меня с улыбкой, которая была только на лице, но не в глазах. Спросила, почему не сплю. Не знаю почему. Не могу сказать. Перед глазами круглосуточно стояли руины, больной отец, война, и сон сам по себе отказывался приходить. Я попросил у мамы нитки. Она даже не спросила, зачем они мне так поздно. Достала из шкафа коробку для рукоделия и отдала мне. Красные, жёлтые, зелёные нитки перепутались в коробке. Но, главное, я нашёл все цвета, все цвета флага моей страны и принялся его штопать. Иголка протыкала пальцы, стежки ложились неохотно и неровно, по-детски. Несколько часов я пытался отремонтировать флаг, и у меня это получилось. Моему восторгу и радости не было предела. Возможно, для вас это просто ткань, но для меня это символ будущего моей страны, и этот символ мне удалось починить, а значит, и взрослые смогут остановить войну, смогут всё починить.
