Почему? - страница 3

А детях вспомнили тогда, когда немцы оказались под Лугой. 29 июня Ленгорисполком принял решение «О вывозе детей из Ленинграда в Ленинградскую и Ярославскую области».

В Музее обороны Ленинграда было много ярких, кричащих, драматических материалов, но Барсукова на всю жизнь зацепило одно, может быть и не очень талантливое, но потрясающее своим скрытым трагизмом, большое полотно. На нем был изображен дебаркадер Московского вокзала (тогда он был снабжен стеклянной крышей). У перрона стоял поезд, составленный из дачных вагонов. А по перрону в панамках, кепочках, испанках в затылок друг другу двигались к вагонам цепочки мальчиков и девочек, руководимые энергичными комсомолками. За плечами детей висели самодельные вещевые мешочки, котомки, рюкзачки, снабженные лоскутками белой материи с фамилией владельца.

Это город эвакуировал своих детей подальше от войны, которая слишком близко подошла к его предместьям. Детей эвакуировали без матерей. Женщины нужны были городу и для работы на военных предприятиях и для создания вокруг Ленинграда оборонительных рубежей.

Большая рыдающая толпа этих несчастных женщин, в отчаянии ломая руки, воздевая их к бесстрастной стеклянной крыше, колыхалась вдоль стены вокзала: матери провожали своих детей в опасный путь. Ленинградки, измученные страхом за судьбу своих детей, хорошо знали, что немцы беспощадно бомбят все поезда. И товарные, и пассажирские. Они это знали и страдали безмерно, уже бессильные чем-либо помочь своим драгоценным кровинкам.

Они это знали, но они не знали того, что знаем мы. Бедные женщины не знали, что большинство из них никогда уже не увидят своих Вовочек и Машенек, что эти отчаянные проводы – их последнее горькое общение. Они, в отличии от нас, не знали, что каждая вторая из них умрет от голода в осажденном городе, а часть эвакуированных детей погибнет от бомб, недоедания, болезней или просто затеряется на просторах Родины чудесной.

Эвакуация маленьких ленинградцев

И вот наше знание всего этого до такой степени усиливало трагичность изображенного на полотне, что люди стояли перед картиной и молча плакали.

Если от рассмотрения висевшей на стене музейной картины люди приходили в волнение, то что же переживали те ленинградки, которые наблюдали «в живую» массовый вывоз детей из Ленинграда. Одной из таких женщин была библиотекарша Раиса Малиновская. Она жила в городе со своим пятилетним сыном и была в постоянном напряжение: от мужа давно не было писем. А их и быть не могло. Генерал Р. Малиновский командовал 48-ым стрелковым корпусом, который отчаянно бился в окружении в районе Николаева. А тут к этому напряжению приспело еще одно: власти вынесли постановление об эвакуации детей.

В своей «Блокадной тетради» она описала, как эта эвакуация происходило.

«И вот настал этот день – 5 июля 1941 года.

По двое выстроились наши дети во дворе детского сада. Совсем крохи – от трех до шести лет… Стоит мой Герочка, рядом с ним такой же мальчик. На Герочке пальтишко синенькое, летнее, серенькая кепочка, на плече что-то вроде вещмешка. Там сухарики и печенье, на первые часы пути. Стоит – и не плачет. Только деловито поправляет игрушечное ружье на другом плече…

И вот в одну машину погрузили вещи, а в автобус стали сажать детей. Герочка мой изо всех сил держался. Когда набегала слезинка, старался не смотреть на меня. А я вроде и не плакала, а слезы ручьем лились. Всякое было и прежде и потом, но, кажется не было в моей жизни дня, когда я пролила столько слез. А мой малыш еще меня успокаивал: «Не плачь мамочка я скоро-скоро вернусь, только немца прогоню».