– Именно! Зато какое разнообразие церквей! Такой богатый выбор, я совершенно теряюсь.
– Да, наверное, много из чего есть выбирать, если живешь прямо в Лондоне. Там, где я живу, всего две.
– На прошлой неделе я был в методистской молельне… восхитительно! – Жан-Пьер восторженно закатил глаза. – А на позапрошлой – в квакерском «Доме друзей». На следующей неделе мне рекомендовали посетить заутреню и проповедь в одной модной церкви в Мейфэр.
Дейдре показалось, что она не на месте и вообще не понимает, о чем речь. В ее семье посещение церкви считалось делом серьезным: на службы либо ходили, либо нет, и легкомысленное экспериментаторство, в которое как будто ударился Жан-Пьер, не допускалось.
– Полагаю, – продолжал тем временем тот, – меня можно назвать томистом[3]. – Пожав плечами, он стал рассматривать ногти, ухоженные гораздо лучше, чем у Дейдре.
– Кажется, начинают расходиться, – пробормотала она, сбитая с толку тем, что не знает, кто такой томист, а спрашивать не хотелось.
– Думаю, некорректно оставаться до самого конца, – сказал Жан-Пьер, – поэтому я тоже пойду. Люблю по возможности поступать корректно.
Гости начали расходиться так же стремительно, как и появились, и к тому же довольно странными парами. Разумеется, следовало ожидать, что профессор Мейнуоринг проводит миссис Форсайт до машины и уедет с ней, но чиновник из министерства по делам колоний очутился на улице бок о бок с отцом Джемини и тут же получил приглашение «отобедать чем придется» с мисс Кловис и мисс Лидгейт. Он пытался протестовать, но безуспешно.
– Потом легко сядете в поезд до Дулвича, они ходят очень часто, – твердо заявила мисс Кловис.
– Но мне надо в Северный Дулвич, – жалобно возразил чиновник.
– А такого вообще не существует! – с грубоватым юморком отрезала мисс Лидгейт, уводя его и отца Джемини.
Дейдре осталась одна с Марком и Дигби.
– Леди и джентльмены, пора! – воскликнул Дигби, привалившись к столу.
– Вам понравилась вечеринка? – вежливо поинтересовалась Дейдре.
– Да, под конец стало гораздо лучше, – отозвался Марк. – Мы приземлились у столика с бутылками и позволили себе чуть-чуть.
– Мы не привыкли много пить, – сказал Дигби. – Как по-твоему, на нас подействовало?
– Я же не знаю, какие вы обычно, – честно ответила Дейдре, встревоженная их странной, расхлябанной походкой. Возможно, и правда подействовало.
– Обычно мы довольно тупенькие и прилежные, – продолжал Марк. – Знаешь, – добавил он, поворачиваясь к Дигби, – я и правда думаю, нам следовало помозолить глаза Дэшвуду.
– Дэшвуду? А, это тот тип из министерства по делам колоний. Да, наверное, надо бы с ним задружиться.
– Ладно, пока, – застенчиво сказала Дейдре. – Мой автобус отходит отсюда.
– Наверное, надо было пригласить ее посидеть где-нибудь, – сказал Дигби, глядя вслед отъезжающему автобусу.
– Зачем это?
– Просто из вежливости.
– Нам профа Мейнуоринга надо было бы пригласить… это было бы еще вежливее. И вообще, думаю, ее мама с ужином дома ждет.
– Скорее всего. Она как будто ничего себе, но…
– Не слишком интересная.
– Не слишком.
Молодые люди остановились у кинотеатра, где их поджидал плакат, на котором молодая женщина, явно более щедро одаренная природой, чем Дейдре, соблазнительно раскинулась в прозрачном неглиже поперек Ниагарского водопада.
– Мне надо доклад к семинару готовить, – неохотно протянул Марк.
– Да, конечно, – кротко согласился Дигби.
