Майкл почувствовал, как всплывает головная боль. Значит, приказ искать нож появился до осмотра? Значит, кто-то знал, что искать.
Дверь за его спиной отворилась.
– Время вышло, мистер Роуэн, – сказал охранник.
Майкл встал. В последний момент он посмотрел на Игоря.
– Ты боишься умереть здесь?
– Нет, – сказал тот. – Я боюсь, что если вы всё раскопаете – вас убьют раньше меня.
В коридоре Майкл шёл молча. Он впервые за долгое время не чувствовал ярости. Или гнева. Только холод. Глухой, вязкий страх – не за себя. А за дело, в которое он уже зашёл слишком глубоко.
ЧАСТЬ 2: Вторая версия
Если Нью-Йорк – город, построенный на деньгах, то его полицейские участки – острова, построенные на недоверии.
Майкл стоял перед зданием на 20-й Восточной, зная, что внутри его либо проигнорируют, либо попытаются съесть. Нейтрального не будет. Он вошёл, не показывая удостоверения. Только лицо, которое говорило: я здесь не в первый раз и у меня есть основания.
В приёмной – девушка в форме, с глазами, как два автомата, не принимающих мелочь.
– Адвокат Роуэн. Мне нужны копии: допрос Игоря Савенко, ведомость по сотрудникам, участвовавшим в ночной смене 8 сентября, и контакт переводчика. Уголовное дело 22-479B.
Она не подняла глаз.
– Запрос через прокуратуру.
– Прокуратура в курсе. – Майкл врал. – Срочный адвокатский запрос, клиент под арестом, улики в споре.
– У вас есть ордер?
Он выложил заявление на бланке с подписью судьи – он получил его утром, предвидя сопротивление.
Девушка вздохнула. Взяла лист.
– Подождите.
Он ждал. Десять минут. Пятнадцать. На шестнадцатой двери распахнулись, и в коридоре появился первый знакомый: следователь Клинт Хоскинс. Среднего роста, волосы назад, тень бритья за два дня и лицо человека, который был уверен: он всегда прав.
– Майкл, – сказал он с улыбкой, как будто они сейчас сядут выпить кофе. – Ты чего тут?
– Улики. Стенограмма. Список. Переводчик.
– Ты получил дело. Там всё есть.
– Я хочу сверить оригиналы. Что-то не сходится по времени. И – кто такой Гринберг?
– Переводчик.
– Он не в списке сертифицированных.
– У него была временная лицензия.
– Покажи.
Хоскинс прищурился. Улыбка исчезла.
– Ты думаешь, я не могу надавить?
– Думаю, ты уже это делаешь. С первого дня.
Хоскинс подошёл ближе. Они стояли почти впритык. Ни один не отводил глаз.
– Это убийство, Майкл. Всё указывает на парня. Ты не поверил? Твоя проблема.
– Проблема в том, что ты закрыл дело за двое суток. А улики – как из методички.
– Или просто ты разучился проигрывать.
Майкл молчал. Потом резко сказал:
– Время допроса на видео – 22:17. А в протоколе – 21:42. Почти на час разница. Объясни.
Хоскинс ничего не ответил. Только посмотрел. В его взгляде было раздражение. Но – не удивление.
– Техническая ошибка. Камера могла пойти по серверному времени.
– Или допрос провели дважды. Один – для записи. Один – для подписи. Где в первом – он не признался. А во втором – да.
– У тебя теория?
– У меня – практика.
Хоскинс отступил на шаг.
– Хочешь копии – через прокуратуру. Всё по букве закона. А пока – проваливай.
Майкл кивнул. Развернулся и пошёл к выходу. Не споря. Не дёргаясь.
Он знал, когда спор бесполезен. Но он уже услышал главное. Он был прав. Разница по времени – не случайность. Это было сознательное исправление, чтобы подогнать версию под нужную хронологию. А значит – у полиции был мотив торопиться. А может, не только у полиции.
