– Да ты спринтер, – раздалось за спиной низкое и страшное рычание. – Такую дистанцию за 15 минут – это сильно.
Феофил мысленно приготовился, повернулся и все равно заорал.
– Чего орешь, дурак? – спросила Тварь. – Мороженое возьми вот. И ешь.
– Где? – спросил Феофил.
– Под ноги смотри, – рыкнула Тварь.
У ног действительно стоял стаканчик пломбира. Феофил взял мороженое, лизнул его и затараторил:
– Значит, так. Мне сейчас надо…
– Тебе сейчас надо доесть пломбир, – сказала Тварь.
– Ты меня слушай! – прикрикнул Феофил. – Перво-наперво мне надо…
– Доесть мороженое! – рыкнула тварь так, что Феофил аж присел от страха.
– Ну хорошо, хорошо… – начал откусывать большими кусками мороженое Феофил. – А потом, когда я доем…
– А потом у тебя нету, – вроде даже как-то сочувственно прорычала Тварь. – Никакого потом. Есть, но очень короткое и незавидное.
– Ты должна меня слушать! – перестал есть мороженое Феофил.
– Кто тебе сказал? – рычание получилось каким-то мирным и даже усталым.
– Я… Я… А его ты почему слушала? А? Пацана-то? – взвизгнул Феофил.
– Нравится он мне – вот и слушаю, – сказала Тварь. – Ты мороженое ешь. А то оно все равно растает и все начнется. А так – хоть мороженого поешь.
– А я? – всхлипнул Феофил.
– А ты не нравишься. У детей свистки воруешь, – сказала Тварь. – Доедай – мало осталось уже.
– Я… Я… У меня свисток!!! – закричал Феофил и запихал остаток мороженого в рот.
– Можешь свистнуть на прощанье! – придвинулась Тварь к Феофилу.
И кричащий Феофил в последний момент понял, что Тварь сейчас будет выворачиваться вокруг него.
«– Объект на месте. До расчетного времени – 10 минут.
– Кто расчитывал время? Почему такие расхождения?
– Перестраховались немного. Думали, опоздание – хуже.
– Хуже, лучше… Он должен быть вовремя. Ни раньше, ни позже».
Он стал у подъезда.
– Оп-п. А чего я тут, а? – заговорил он сам с собой. – Мне же во-он туда надо.
– А-а. Свернул не там. Ошибся малость. – Не было случая, чтоб он не ответил сам себе. – Ну да, какая разница… А тут здорово. Уютный двор. Покурить, что ли? Вон и присесть есть где…
«– Почему он сел? Что за перекуры, а?
– Догоняем график. Пусть перекурит пока.
– Вы соображаете, что вы творите вообще?!! А куда он выбросит окурок, а?! Куда?»
– Покурю и пойду себе. Тихий двор. В таком и жить приятнее. Скамеечки в порядке. Следят. Молодцы какие… Не то что у нас.
«– А… А какая разница? Затушит и выкинет.
– Второй этаж! Окно из кухни! Она уже следит за ним!
– Ой! Исправляем!»
– Чисто-то чисто. А урн не догадались поставить. Бычок некуда бросить. Или в пачку прибрать и потом выбросить?..
«– Прекратить. Не надо исправлений. Это можно использовать. Вот смотрите…»
– Дурость какая, а… – сплюнул он, выкинул окурок и встал со скамеечки. – Бычки еще в карманах носить.
– Насвинячил и рад! – раздалось со второго этажа.
– Вы мне? – спросил он у бабушки, неодобрительно смотрящей на него из окна.
– Нет. Не тебе, конечно, – голос бабушки окреп от справедливого негодования. – Это ведь не ты окурки по детской площадке раскидываешь и харкаешься где попало. Это какие-то другие люди во дворе. Как же вам не стыдно, а? Понабежали во двор и давай харкаться! И испарились сразу. Чтоб мужчину невиновного подставить.
– Петровна, ты с кем там? – спросили из другого окна.
– Да, понимаешь, повадились к нам во двор окурки раскидывать с утра самого, – пожаловалась Петровна. – Больше ж негде. Совести – полная запазуха у людей!
