Почти спасенные души. Документальная повесть - страница 3

Судьба, скажите судьба. Нет. Это просто набор человеческой глупости, неопределенности, которая затягивает все в этом мире, в мире скорби и беспринципной неопределенности, а также ужасающей конкретике самодурства, которое дает возможность в определенном смысле заниматься тем, чем хочется. Определенность, которая может и отвержена и привержена той или иной теории разума, бывает в подтверждении или в отрицании своем.

– Да, я совершил тот или иной жестокий «обескураживающий» людей поступок, который может быть оправдан теми или иными действиями тех или иных людей, – высказывает мысль пожизненно осужденный.

– Хочешь свободы?

– Ад в твоей душе, туда смотри. Не сможешь отрицать даденное не разумом.

– Мне полагается амнистия, – говорят осужденные на пожизненное заключение.

Уверенность в том, что им было можно когда-то убить несколько человек, а теперь они хотят свободы. Их в клетках держат для того, чтобы они больше не убили никого, потому что многие из них способны на это даже после многих лет заключения, если будут на свободе.

Глаза, глаза человека, который озлобился на всех и на каждого в отдельности, пылают яростью. Он убил его. Как это произошло? Просто, взял и убил. За что? Он ему не понравился. А теперь? Теперь он прости снисхождения, говорит о дурном уличном влиянии, о том, что он запутался.

Нет. Убийца не путается. Потом, удобно же. Сидишь. Ничего делать не надо, так можно и к Богу, в «святоши» записаться. Да потому что в камере нечем заняться.

Взял и убил, причем не одного. Теперь сидим в «глубинах Саликама», теперь можно сидеть в тюрьме и ничего не делать, просто никто не даст возможность что-то плохое или хорошее делать.

Упущенное время – вот невозобновимый ресурс, которые вы у себя отняли, а теперь сидеть.

А останется от этого только холм земли и номер порядковый.

Вот и все, что останется после каждого пожизненно заключенного. Вы отняли у людей радость, радость жизни, радость добрых намерений. Все, нет человека, возможно, нет перечня дел, который он бы совершил, получив за это признание внешнего мира. Возможно, еще чего-то не стало.

Слезы. Слезы – вот что приносят убийства.

Они потом начинают говорить, что расстрел – это лучше. Но, мораторий – правильно. Пусть лучше будет смерть в рассрочку, гуманизм. На себе каждый убийца испытает гуманизм. Вот так вот.

Не скулите и не войте, что вы зря наказаны. Не зря. Без преступление не бывает наказания. Не зря.

Без преступления не бывает наказания. Свободы вам не будет. А есть еще высший суд. Суд, который принесет вам избавление, искупление от всех грехов тяжких.

Гореть в огне – вот ваш удел до конца времен после номера на кресте.

– Бог милостив!

– Вне всякого сомнения, но он приносит и посылает всем вразумление. У вас уже не будет свободы, не внутренней, не внешней.

Смотреть на то, как все производило было еще страшнее, чем что – либо делать.

Нет, не будет вам уже никакой свободы, свобода дает право, а вы свое право после первого трупа уже навсегда потеряли.

5) Они для кого-то… (история про Пашу)

Я один раз был в СИЗО на КПП видел, как стоят люди, оформляющие передачи для находящихся под следствием.

Молодые, старые, средние… Люди, хмурые и не хмурые.

Тут я подумал:

– Ведь их тоже ждут. Братья, мужья. А если в женской колонии – то жены, сестры, любимые.

Для нас они грабители, убийцы, воры и т. д., а для них они родные, те, которые им дороги, для кого – то – очень дороги.