– Именно что погребальное, – Даша тоже прекрасно знала, что на Руси, как и на Востоке, белый цвет был траурным. – «Надежд погибших и страстей несокрушимый мавзолей»3.
– Слушай, ты таки хочешь ещё больше смеяться? – Ната вспомнила одно из выражений переехавшего в Петербург к сыну Льва Моисеевича, которого она продолжала изредка навещать. – Представь себе Лару в белом платье.
– Ой!.. – Первая ученица расхохоталась настолько неудержимо, что Оля открыла глаза, хоть и не стала торопиться сразу плакать. – Наталь, она же разве что в гробу так лежать будет!.. Артура всё ругаешь за чернушные шуточки, а сама… – смех разбудил и Динару, которая, в отличие от Оли, начала требовательно вопить, и Лесные Сёстры заторопились домой.
* * *
– Всем бы такого друга, как Артур! – заметила Ната за ужином, когда девочки уже были «кормлены, купаны и в кроватки ложены», а Инесса пошла погулять в компании Ани и Романа. – Не просто благородный, а ещё и заботливый. Тефтели те же, например, – ужин им готовил как раз Страж Вихрей. – Специально пряностей положил по минимуму – помнит, что ты кормишь. Но он, как всякий незаурядный человек, иногда бывает просто невыносим! Ты помнишь, как с ним познакомилась? Я вот примерно так же.
– Ладно, что уж вспоминать, – тихо улыбнулась Даша. – Это ты ещё не в курсе его шуточек на занятиях, а мне Лара рассказывала. Они как-то задачу разбирали по геометрии, и Лара сказала «теорема Фалеса4», с ударением на первый слог. Ну, Артур поправил и говорит: «Лариса, если уж «теорема Фаллоса», то и формулировать надо соответствующим образом: «Если нам всё параллельно, то, кладя фаллос на одну из сторон угла, мы положим такой же фаллос и на другую его сторону», вот так».
– Ну Даша-а!.. Разбудим же! – Ната быстро закрыла дверь кухни и только после этого позволила себе захохотать. – Но я теперь эту теорему по жизни не забуду!
– Вот и Лара не забудет, и даже я… Несси, ты сама-то ужинала?
– Мы пиццу ели, – на кухню вошла вернувшаяся Инесса. – Даша, а можно я буду говорить с Олей по-тарлаонски?
– Чтобы она с детства знала ваш язык? Знаешь, с одной стороны, лишний переводчик не помешает, а с другой – сказанёт ещё нечаянно что-нибудь при людях, а язык совершенно неизвестный, ненужное внимание привлечёт.
– Да кого в России этим удивишь? – неожиданно заступилась Ната. – У нас народов столько, что мало кто даже все их перечислит, не то что язык распознать! Тем более если только с Несси будет говорить – подумают, что Несси просто из какого-то малоизвестного азиатского народа.
– Ага, – согласилась Даша. – Какой-нибудь язык долбу из языковой семьи долбу-жобу.
* * *
«Какой-то она вырастет? Что принесёт в мир?» – плыл в раздумьях Алексей, стоя у погружавшейся в летнюю ночь кроватки дочери. – «Как там сказал Даше этот неведомый дух – «станет не той, а тем»? Творец, конечно, создал для Оленьки новую душу, но ведь мог же что-то сообщить ей?»
«Любимые мои…» – он обнял неслышно подошедшую Дашу, невольно залюбовавшись ей. – «Как же ты хороша! Тебе, понятно, очень много помогают, но сколько молодух, заимев ребёнка, попросту опускается? Родила – и всё, галочка поставлена, можно сбросить ненужные крылья? Нужные, в том-то и дело! И не только Оленьке нужные, её возвращение – лишь часть твоего служения феи».
– Пойдём, – шепнула Даша. – Оставим Нату тоже помечтать, – она заметила краем глаза, что Первая сестра, загадочно улыбаясь, села рядом с Динарой.
