Под кодовым названием «Эдельвейс» - страница 21

– Благодарю, господин штурмбаннфюрер. Вы очень внимательны.

– Теперь вы имеете полную возможность вернуться домой.

– О, я думала об этом. Но мне было бы там очень грустно и тоскливо – ни родных, ни знакомых… А каждая мелочь напоминала бы мне моих несчастных родителей… Я и от эшелона пошла куда глаза глядят… Некоторое время жила и работала мобилизованной на хуторе колхоза имени Калинина Ростовской области. Потом снова принудительная эвакуация, бегство людей. Жутко вспомнить… Только мой верный пес не оставил меня и защищал от злых людей. Так вот я и очутилась здесь… К счастью, – она вдруг оживилась, – немецкие танки двигаются быстрее, чем неповоротливые коровы. Танки опередили нас еще в степи. Все, кто направлялся в большевистский тыл, панически разбежались кто куда. Скотину покинули на произвол судьбы… А я направилась в этот, теперь уже немецкий, город и сразу же пошла в комендатуру. Заместитель коменданта Функеля герр Мюллер отнесся ко мне весьма благосклонно и немедленно обеспечил хорошей работой в бургомистрате. Я ему очень благодарна – это по-настоящему благородный и отзывчивый господин…

– Но почему же вы так торопились устроиться на работу? – щурился за дымком Хейниш.

Кристина Бергер печально взглянула на него и с горьким упреком сказала:

– Я вижу, вы меня в чем-то подозреваете, господин штурмбаннфюрер? – Слезы у нее высохли, и она даже с некоторым вызовом посмотрела на Хейниша. В ее глазах вспыхнуло неприкрытое возмущение, но штурмбаннфюрер старался его не замечать. – Неужели? – и глаза ее увлажнились.

Он непринужденно хохотнул:

– Вы начинаете мне нравиться, фрейлейн! Боже мой, какой глупец берет в разведку очаровательных девушек? Красота – это особая примета, которая каждому бросается в глаза, а значит, опасная. Разведка – дело сереньких и неприметных людишек.

– А Мата Хари?[5]

– запальчиво возразила Кристина. – Я читала, что она была ошеломляюще красива.

– Мата Хари и погибла из-за своей фатальной красоты, ибо не могла и шагу ступить без чужого, большей частью похотливого взгляда… А ревность неудачливых воздыхателей порождает самые фантастические версии, порой – очень вероятные. Они и привели красавицу на казнь… Но вы не ответили на мой вопрос. Так что же вас вынудило поспешить с работой?

Глаза девушки неожиданно блеснули:

– Я немка, и мол долг – служить рейху!

– Похвальное намерение, – кисло отметил Хейниш, – но не стоит зря горячиться, фрейлейн. Сейчас мы все окончательно выясним. – Он вынул из конверта фотографии и разложил их на столе. – Только не волнуйтесь, фрейлейн, прошу вас. Приглядитесь спокойно и скажите, есть ли среди этих людей ваши знакомые?!

– Мама! – вырвалось у Кристины.

Хейниша начали раздражать все эти девичьи эмоции. Он никак не мог добиться цели. И чувствовал себя каким-то котом, который напрасно глазеет на аппетитную колбасу сквозь стеклянную витрину магазина. Он рассчитывал, что Кристина или возьмет в руки фотографии родителей, или же совсем не узнает их… Сразу все стало бы ясно как на ладони: если возьмет фото под номером пять и шесть – она дочь Бергеров, если не узнает – что ж, конец известный, хотя и жаль ставить под автоматы такое очаровательное создание. А девчонка, поглядите, уже битый час твердит о родственных чувствах. Ах уж эти женщины – никакой тебе выдержки! Правда, всего лишь месяц назад она похоронила трагически погибшую мать, поэтому, вероятно, и вырвалось у нее самое первое – «мама»! Однако с ее эмоциями необходимо наконец кончать.