– Это её функциональные обязанности.
– Она может узнать.
– Исключено. Работы этого уровня засекречены. И важно понимать, в какой именно период она отправляется.
– По запросу на преодоление она отправится в 20-е годы XXI века, – Крису довелось проштудировать историю позапрошлого столетия, дабы оценить степень риска относительно рассекречивания важных сведений.
– Эксперименты с созданием органических киборгов начались немного позже.
– Клур, я сомневаюсь, что она органический киборг. И, если вскроется правда, она не встанет на нашу сторону. Люди во все времена оставались схожими с прародителями. Нас слишком мало, чтобы рисковать. Особенно после Большой зачистки органических копий, лишенных квантовой субстанции.
– Она интересуется искусственным интеллектом применимо к роботам? – собеседник оставался спокойным, чему способствовали размышления над более важными вопросами.
– Да.
– Не вижу повода для паники.
Недоверие требовалось для усиленного контроля. И он не пытался установить внутри себя иллюзию спокойствия. На то имелась причина и на неё указывала вышка, высотой в пятьсот метров, принимавшая сигнал угрозы. Лишь один раз была отмечена активность органических киборгов в XXI веке. Информацию об этом оператор вышки перенаправил в отдел незамедлительного реагирования по спасению квантовых субстанций. Со дня ликвидации угрозы для человечества вышка не улавливала частот, требовавших вмешательства. В этом ему виделся подвох.
Ирон отправился в архив звуковых сигналов, продублированных на нескольких носителях. Но только ему было известно о третьем дубликате, необходимом для дополнительного сличения данных и находился тот в виртуальном хранилище, код доступа он него передался потомственному хранителю отцом. Вместе с ним в наследство досталось предчувствие о подкрадывающейся опасности.
Активировав мобильный голографический экран, Ирон задал путь к хранилищу. Он знал отсек, в котором, по его мнению, произошло отклонение данных. И не ошибся. Теперь возникала дополнительная проблема. Он не предполагал, кто мог производить зачистку данных о сигналах опасности. Цепная реакция задач, требовавших решений, возникла молниеносно. Только он не мог отбывать в прошлое в силу ряда ограничений.
Присутствие причины для подавленного настроения следовало устранять незамедлительно, того требовали правила бытовой концепции энергетического взаимодействия с пространством. И она нарушала это правило изо дня в день.
– Бистрис, скажешь мне, что тебя так волнует?
– Мона, я не могу этого пояснить.
По комнате понуро передвигался робот, убирая вещи, оказавшиеся не на своих местах. В его взгляде сквозила пустота. Впрочем, так и должны были смотреть роботы с ИИ. Но в искусственных глазах Бистриса она ранее замечала нечто присущее людям.
– Просто говори и все.
– Мне грустно.
– И все?
– Я чувствую что-то терзающее меня. Как будто что-то забыл. Что-то значимое и кажется большое. Но оно находится внутри меня. Мне страшно. Мона, я сломался.
Робот издал звук, походивший на выдох, и Мона засчитала это очередным проявлением несвойственного роботам поведения.
– Не волнуйся, починим, – ей хотелось успокоить его. И она лгала.
– Это не просто ошибка программы. Я как будто другой, не такой, каким следует быть роботу с искусственными мозгами.
– Поясни.
– Ты не захочешь со мной возиться, – он выдавал один за другим симптомы депрессии.
