Неоднозначность. Таковым являлось положение, в котором доводилось пребывать. И только время могло расставить все по своим местам. Или же, напротив, отбросить ещё дальше от прояснения ситуации.
Моне ничего не оставалось, как отправляться на работу и проверять тысячи схем, необходимых для формирования вместилища искусственного интеллекта. Рассматривая очередную схему, обезличенную, пустую, она задумалась о том, что и суть Бистриса когда-то была таковой – отсутствующей. Неожиданно её осенила мысль, что он мог оказаться не единственным экземпляром с программным отклонением. Данное предположение представлялось маловероятным, поскольку привыкшие к комфорту люди не потерпели бы в своих домах робота, походившего на человека в депрессии. И ей самой не следовало придавать значения вещи. Ничем иным роботы и не признавались, хоть и возникали потуги среди борцов с принятыми нормами узаконить права неодушевленных носителей интеллекта.
От напряженных раздумий у Моны разболелась голова. Работать в таком состоянии она считала нарушением этики, дабы могла упустить из виду малейший коротенький код, но вполне способный повлечь ряд нарушений. И тогда бы пользователи получили не ту вещь, на которую рассчитывали.
Размышления о Бистрисе и сопряженном с ним отношении к вещам стали все сильней напрягать Мону. А ведь остановив выбор на искусственном интеллекте, она полагала, что сумеет избежать страданий, обусловленных потерями, и не последовала примеру родителей, работавших с созданиями, имевшими иную по устройству нейросеть и квантовую субстанцию. Нейрозоологи, в семье которых она родилась, проживали поблизости территории, наделенной спецстатусом, и Мона с детских лет наблюдала за жизнью существ, отличавшихся от людей.
И теперь она понимала, что вещь не заполнила пустоту в душе. А вот проблем задала. И такой ли уж стопроцентной вещью был робот, тоскливо живший в её доме? Подозрения о не совсем уж искусственном интеллекте у Бистриса только усиливались: он сильно смахивал на человека.
– Проблема-то имеется.
Клур, прибыл на завод, выпускавший роботов, и осматривал отведенную под производство территорию, будто видел её впервые.
– Уточни, пожалуйста, с чем именно, – Крис частенько выглядел растерянным. Особенно в беседах, имевших неточности.
– Последняя группа преодоления не передала шифры.
– И что требуется от меня? – перегнувшись через перила смотрового мостика, Крис внимательно следил за расположенными внизу людьми, работавшими над проверкой годности партии роботов.
– Совместим две причины преодоления.
– Ты предлагаешь доверить передачу шифра Моне? Даже я при всей своей нерасторопности не доверяю ей.
– Она не поймет, что к чему, – Клур усмехнулся, как это принято делать самоуверенным персонам.
– Не знаю.
– Делай, как я говорю.
Крис пожал плечами и уставился на рабочих. Каждый раз, когда он видел, как производилась сборка роботов и их проверка, он задавался вопросом, так ли трудились над созданием органических киборгов. Он не помнил.
– Я хочу знать, что тебе не дает покоя, – в голосе девушки ощущалась решимость. Она и в самом деле, настроилась выяснить, что же скрывал, скорее неосознанно, её домашний помощник.
– Мона, мои переживания не стоят твоего внимания, – Бистрис изобразил улыбку.
– Говори. Ты пытаешься скрыть от меня то, что имеет значение.
– Я пришел в негодность.
