Крис и Клур, как и значительная часть киборгов представлялись внешне людьми с развитой нейронной сетью, но, напрочь лишенными квантовой субстанции. Их смерть становилась окончательной и бесповоротной, если не происходило копирования органического тела и воссоздания нейронной сети умершего киборга, что восстанавливало его личность, но её заново приходилось обучать. Резерв органических тел был значительно дольше, нежели у носителей квантовой субстанции, но этого осознания было недостаточно.
Крис не хотел умирать. А выбора не имелось. Разве что, за счет подпольной сети органиков возможной станет реализация запроса на воссоздание его копии. И это будет почти он, но с утратой воспоминаний и без прежних чувств. Впрочем, оных не имелось и в отправной органической версии конкретного киборга. И он не сомневался, что, когда произойдет его воссоздание – он исчезнет. А люди, имеющие квантовую субстанцию, лишь изменят форму существования, но продолжат жить. И не только люди. Все биологические виды, наделенные сознанием.
Органических киборгов в данном вопросе следовало приравнять к роботам. Только нейронная сеть, более усовершенствованная, в сочетании с биологическим телом, ставила их в иерархии разработок значительно выше.
Ему хотелось превзойти людей.
– Говори честно, что с тобой творится.
Рабочий день прошел напряженно, и настроения угадывать причину понурого настроения Бистриса не возникало. Мона жаждала ответов.
– Ты…
– Не сдам тебя в перепрошивку.
– Во мне не искусственный интеллект. Я в этом убежден.
– Помню, ты уже говорил о своих подозрениях, что внутри тебя заключен человек, – всякий раз, будучи уставшей, Мона утрачивала терпение проникаться вниманием к чужим чувствам.
– Зря я это говорил, – робот застыл на месте, как вкопанный, ожидая от своей хозяйки большего расположения.
– Судя по твоему поведению, ты ведешь себя по-человечески раздражающе.
– А, если во мне присутствует человеческая суть?
– В какой-то мере, так и есть, ведь искусственный интеллект создавался, как копия природного.
– Нет. Ты не хочешь меня услышать, – речь Бистриса ещё сильнее перестала отличаться от присущей роботам.
– Хорошо, я попробую выслушать тебя.
– Во мне находится живое сознание. Я не знаю, как такое могло произойти. Но я сплю. Не так, как когда я был человеком. Я начинаю вспоминать прежнюю жизнь. Я был человеком, Мона.
В голове смешивались звуки. Она располагала поверхностными сведениями, что в прошлых веках проводились запретные эксперименты, но не предполагала, что они достигли столь продвинутых результатов.
– Не могу это подтвердить, либо опровергнуть.
– Поверить в такое невозможно, – Бистрис стал выглядеть ещё более поникшим.
– Верю. И я найду объяснение тому, как такое произошло, – Мона встала с дивана и направилась к роботу, подпиравшему стену. Она взяла его за ладони механических рук, обтянутых искусственной кожей, предполагая, что он не чувствует того, что мог, но помнит, как это было в его прошлой жизни.
Договоренность не обязывает к фактическому исполнению обещанного, но опирается на потребность сдерживать слово. Как и договаривались, оба пришли на берег в строго обозначенное время.
– Раз ты пришла, значит, поверила мне.
– Мне интересно.
– И думаю, что ты располагаешь для этого причиной, – Ирон не сомневался в обоснованности своего предположения.
Она молчала. Продолжать беседу дальше пришлось ему.
