Надавив на своем телефоне кнопку повторного звонка, Михаил прислушался к трубке:
– Да, Миша, – отозвался голос Виктора Николаевича на той стороне.
– Я что-то растерялся.
– Сейчас, погоди, погоди, – остановил его Воробьев.
Слышалось, что мэр с кем-то разговаривал и только через минуту-другую после этого обратился к Михаилу:
– Ты там нашел цифры?
– Да, да, о чем они говорят?
– Тогда не перебивай. – Голос Виктора Николаевича стал резче. – Вспомни, что я тебе показывал и говорил. Вот они и есть указатель тому, где тебе нужно найти продолжение твоему вопросу. – Говорил старший Воробьев скрытно, значит, рядом с ним были люди.
Понятно.
Михаил вернулся в кабинет, закрыл за собой дверь и заново раскрыл тетрадь. И что же обозначают эти цифры «12/33/6»? Посмотрел на обложку тетради. Ничего. На последней странице тоже ни одной подсказки. Задумался. И к чему Воробьеву нужны эти секреты? Неужели он действительно что-то нашел такое, что может заинтересовать бандитов каких-нибудь? Может, золотой прииск? А чего смеяться? Одноклассник Сережка Шаповалов ему как-то признался, что на берегах реки Конды он находил какие-то камни и сдавал по просьбе одному мужику, приезжающему к соседу из Нижнего Тагила. За некоторые из этих камушков получал неплохой гонорар – пачку конфет или упаковку халвы. Но потом сосед сказал, что пропал его родственник.
Точно-точно, а потом пошли слухи по поселку, что какие-то мужики всех соседей в их стоквартирном доме, как и в соседних тоже, замучили вопросами, искали какого-то Клаву. Не его ли, Шаповалова Серегу? А потом и тот сосед Серегин пропал, пошел за грибами и исчез. Что только про него потом люди ни сочиняли – и медведь его задрал, и сам потерялся и помер, и даже о том говорили, что арестанты, сбежавшие из Ивдельской тюрьмы, его убили. С тех пор Сережка замолчал, а через год уехал с родителями на Большую землю, никому из одноклассников так и не оставив своего адреса.
Может, все-таки Воробьеву удалось найти это золото? А может, то было совсем и не золото, а какой-то другой ценный камень? А если Золотую бабу?
Михаил присел у открытой дверцы пенала, перед тем как положить в него тетрадь, засунул руку поглубже и, нащупав в вате коробку со старинной медной бляхой, успокоился. Все на месте, это хорошо. Положил на вату тетрадь и только сейчас обратил внимание на бирку, приклеенную к нижней части дверцы. На ней мелким шрифтом было написано: «А 6». Погоди, погоди, это же и есть, наверное, та самая подсказка, которую он искал и о которой подталкивал подумать его отец Виктора.
На библиотечных полках бирок не было. Потеряв к ним интерес, хотел было перейти к ящикам с тубусами, как что-то его удержало у библиотечных полок. Что? Погоди-ка, может, просчитать сами разделенные стенками друг от друга полки? Начнем слева направо, снизу вверх. Так, один, два, три… десять, одиннадцать, двенадцать. Что у нас здесь? Книги, самодельные, сшитые в типографии, заполнены Витькиным каллиграфическим почерком. Взял коричневую тонкую брошюрку. Называлась «Кодское княжество». Что-то такое слышал, о чем это? Открыл и тут же вспомнил, это же он только сейчас прочитал об этом княжестве в той тетради. Кодское – это хантыйское княжество.
«Вдоль обоих берегов реки Оби, в ее среднем течении – от Березова на севере и до устья реки Ендырь на юге, было расположено около десятка городков, являвшихся главными населенными пунктами Кодского княжества – самого значительного, по мнению С.В. Бахрушина, государственного образования остяков, более пяти тысяч человек, им удавалось сохранять это свое государственное образование практически не зависимым от московских властителей вплоть до 1644 года, т. е. еще более чем полтора века после сокрушительных экспедиций по его землям ратей великого московского князя Ивана III. И еще более полувека после Ермаковых побед…».
