Это поможет, должно помочь!
Вот где ты ошибаешься! Если ты думаешь, что это поможет, то это не поможет.
Но должно, рано или поздно. Иначе ты будешь чесаться, пока не сдохнешь.
Как там говорил мой друг Алан Уотс? «Когда становится совершенно ясным, что там, где зудит, не почешешь, зуд сам собой исчезает».
По дороге домой я остановился на краю прогалины, где стояла огромная брошенная кормушка для лошадей, чтобы посмотреть, в порядке ли все горшки и сковородки. Завтра, если погода позволит, маленькая Вэл снова сготовит мне воображаемый завтрак. И я, наверное, дам ей несколько воображаемых советов, как повкуснее подать бекон и яичницу, или овсянку, или еще что, чем она решит меня попотчевать.
Вообразить… Вообрази, что ты счастлив. Вообрази, что ты свободен. Вообрази, что ты Бог. Вообрази, что все есть Разум.
Я подумал о Морикане. «Я упаду на колени и буду молиться, если она этого захочет». Какой идиотизм! Он мог бы с таким же успехом сказать: «Я буду танцевать, я буду петь, я буду свистеть, я буду стоять на голове… если она этого захочет». Она захочет. Как будто ей нужно что-либо, кроме его благополучия.
Я стал думать о дзенских наставниках, а точнее, об одном старикане. Который говорил: «Твой разум тревожит тебя, верно? Стало быть, извлеки его, положи его вот сюда, давай-ка поглядим на него!» Или что-то в этом роде.
Интересно, сколько бы еще бедолага продолжал чесаться, если бы каждый раз, когда он вонзает ногти в свою плоть, с небес являлся бы один из тех веселых стариканов и отмерял бы ему тридцать девять ударов крепкой дубинкой.
И все же ты знаешь, что, когда придешь домой, вы с ней столкнетесь нос к носу и ты сорвешься!
Да чешись оно все пропадом!
Стоит ей только сказать: «Я думала, что ты работаешь в своем кабинете», как ты скажешь: «Я что, должен все время работать? Нельзя хотя бы иногда немного пройтись?»
И все в этом духе. Начнется светопреставление, и ты не сможешь смотреть в отрицательное… Ты увидишь красное, потом черное, потом зеленое, потом пурпурное.
Какой прекрасный день! Ты его сделал? Она его сделала?
Хрен с ним, кто его сделал! Давай-ка вернемся и посмотрим, из-за чего она захочет сцепиться. Бог его сделал, вот кто.
Так что я возвращаюсь, ощетинившись, как дикобраз.
К счастью, у нас Джин Уортон. Морикан уже навестил ее. И она дала свое согласие.
Насколько иной становится атмосфера, когда рядом Джин. Как будто солнце льет во все окна яркий свет, и тепло, и любовь. И я тут же прихожу в нормальное состояние. В свое естественное. Невозможно препираться и спорить с таким человеком, как Джин Уортон. По крайней мере, я бы не смог. Взглядываю на свою жену. Изменилась ли она? Если честно, то да. В одном – в ней нет ожесточения. Она тоже выглядит нормально. Как любое человеческое существо, сказал бы я.
Я не зайду так далеко, чтобы сказать, что вижу в ней Бога. Нет.
Во всяком случае, временное затишье.
– Так вы собираетесь взяться за него? – спросил я.
– Да, – сказала Джин, – похоже, что ему совсем не до шуток. Конечно, это будет нелегко.
Я собирался спросить: «На каком языке вы будете говорить?» – но ответ пришел сам собой: «Конечно, на языке Бога!»
С любым другим человеком это не могло не получиться. Но с Мориканом?..
Бог может говорить с каменной стеной и заставить ее отвечать. Но попробуй проникнуть в человеческий разум, который может оказаться даже толще и крепче стальной стены. Что говорят индусы? «Если Бог желал укрыться, для укрытия Он выбирал человека».
