– Какую красивую сказку они раздуют из нашей свадьбы, – продолжил Вальд дразнить отца. – Это будет настоящая история Золушки. Сказание о сиротке, что прошла сквозь лишения и страдания, дабы обрести любовь.
– Хватит! – не вытерпев, герцог ударил ладонью по столу. – Нищенка никогда не станет супругой наследника Хардингов.
– Как пожелаешь, отец, – Вальдимир смежил веки, скрывая торжествующий блеск глаз.
«Значит, все-таки не потенциальная наследница. Сирота и голодранка, которую приютили исключительно из жалости».
Впервые Вальд пожалел, что отцу осталось так мало. Играть на слабостях помешанного на чистоте крови родителя оказалось до смешного просто. Стало даже стыдно, что раньше он не отваживался на подобное, упустив столько возможностей дать сдачи.
– В таком случае, разговор окончен. У меня еще полно работы и я не могу тратить время на всякие глупости, – также понимая, что допустил оплошность, раздраженно произнес герцог.
– Спокойной ночи, отец, – поднявшись, Вальдимир кивнул отцу.
«Что ж, эту партию он выиграл. Осталось дождаться, какой ход отец предпримет в следующей игре».
ГЛАВА 3
Ночью мне снова приснился кошмар. На этот раз из памяти всплыл мой восьмой день рождения. Именинникам всегда разрешалось отдыхать на целый час больше, а еще к обеду давали сладкое, так что праздник я ждала с нетерпением. Увы, на мою беду, за полгода до желанного дня к нам попала новая воспитанница. Невысокая и пухлая, с маленькими глазками и острым носом, меня Шила невзлюбила сразу. Быстро выбившись в лидеры, новенькая делала все, чтобы испортить мне жизнь. Апогей настал, когда выяснилось, что день рождения у нас совпадает. Без того скандальная и наглая, в праздник она цеплялась совершенно к любой мелочи. И прическу мне сделали красивее, и гулять разрешили дольше, и пирожное дали вкуснее.
К вечеру злобы в Шиле скопилось столько, что она вместе с другими детьми загнала меня в угол и безжалостно отрезала длинную косу. Когда на наши крики сбежались воспитатели, все дети указали на меня как на зачинщицу драки. Попытки пожаловаться ни к чему хорошему не привели. Разбираться в детских дрязгах у взрослых не было никакого желания. Всех разогнали по кроватям, пообещав поднять на рассвете, а меня заперли в карцере. Заснуть в сыром и холодном подвале, где то и дело в углах шебуршали огромные крысы, было невозможно. Всю ночь я прорыдала навзрыд, оплакивая и срезанную косу, и разбитые иллюзии в то, что взрослые всегда помогут и защитят. Тогда я впервые просила богов вернуть мне родителей, обещая стать самым-самым послушным ребенком в мире и никогда их не расстраивать. Но, разумеется, небеса остались глухи к мольбам испуганной девочки.
С того дня моя жизнь окончательно полетела в тартары. Стукачей в приюте никогда не любили, и с легкой руки Шилы за мной закрепилось прозвище Крысы. Волосы мне стригли еще трижды. Как повторяла Шила, в наказание, чтоб знала свое место. Спустя пару лет ее перевели в другой приют, но волосы с тех пор на каждый день рождения я обрезала уже сама, делая вид, будто мне нравится такая прическа, хотя на самом деле просто боялась, чтобы за ножницы не взялся кто-то другой.
Припомнив, с какой предвкушающе-ослепительной улыбкой Вальдимир расспрашивал меня о прошлом, я со злостью саданула кулаком по подушке. Конечно, лорд вряд ли имел хоть малейшее представление о том, через что мне пришлось пройти, но расспросы все равно казались издевательством, сыпя соль на и так кровоточащие раны.
