Под мраморным небом - страница 14

– Я жила бы среди людей, была бы им другом, – заметила я, надеясь произвести впечатление на маму, ибо мне казалось, что это мудрая мысль.

– Разумеется. Но быть другом – значит жертвовать собой. И как женщина царской крови, чтобы помочь другим, ты должна выйти замуж по расчету, заключить политический союз. Этим ты принесешь наибольшую пользу. Укрепишь влияние отца. Придашь силу его имени и его законам. А его законы, как тебе известно, действуют во благо нашего народа.

– А как же наш долг перед самими собой?

– Да, мы в ответе за самих себя. И я молюсь, чтоб ты нашла любовь, как нашел ее твой отец. Мы нашли свою любовь, и я не хотела бы, чтоб ты была лишена такой радости.

– И все же...

– Поверь мне, Джаханара, мужа для тебя будут подбирать со всей тщательностью. За грубияна и хама тебя никто не отдаст. Это будет человек, от которого в определенной степени будет зависеть судьба империи. И ты будешь обладать властью – как его жена. Большой властью. И я надеюсь, что, исполняя свой долг и используя свое влияние, вы сумеете полюбить друг друга.

– Но разве можно полюбить незнакомого человека?

К моему удивлению, мама улыбнулась:

– А я чем не пример?

– Ты?

– Конечно. Пусть твой отец и полюбил меня с первого взгляда, но мне-то до него не было никакого дела. Кто он для меня был? Избалованный принц, столь же чуждый мне, как и седина – моим волосам. Я вовсе не хотела выходить за него замуж... мечтала только о том, чтобы целоваться с Ранджитом!

– С Ранджитом? Но я никогда о нем не слышала.

– Тише, – заговорщицки произнесла мама. – Это другая история для другого раза. Надеюсь, ты поняла меня, Джаханара? Я и твой отец тоже не знали друг друга, а теперь мы неразлучны. Так почему твоя судьба должна быть иной?

Хотя ответа у меня не было и я призналась в том маме, настроение у меня улучшилось. Мысли о замужестве я задвинула в дальний уголок сознания и заперла их там на замок. Потом я спросила маму о Ранджите. Мама шепотом стала рассказывать о нем, а я внимательно слушала, гордая тем, что она доверила мне свою тайну. Когда наконец мы пришли домой, мама поцеловала меня в щеку:

– А теперь иди. Поплескайся в реке.

Я поспешила в гарем, собрала своих братьев, сообщила им, что мы на время освобождены от занятий. Братья радостно загалдели. Потом, стараясь идти быстро, насколько это позволяли приличия, я направилась в свои покои, которые находились поблизости. Там я сняла с себя свой пышный наряд, потому что давно уже поняла, что друзья в моем обществе чувствуют себя более непринужденно, если я одета так же, как они. Я надела хлопчатобумажное платье, а драгоценные украшения заменила простыми кольцами.

В мою комнату вошла Ладли. Увидев мой наряд, она рассмеялась. Ладли была старше меня на год, и она была моей лучшей подругой. Как и у Низама, кожа у нее была смуглая, а вот лицо, в отличие от его приплюснутого, отличалось тонкими чертами. Ладли была красива, и, если б ее родила императрица, а не белошвейка, из нее получилась бы восхитительная принцесса.

С братьями мы встретились за стенами гарема. На всех была поношенная одежда. Только Аурангзеб вырядился в желтую тунику – форменную одежду всадников армии отца. Шах и Мурад, обычно спокойные, беспрестанно болтали, будто старые вдовушки. Дара, неизменно бравший на себя роль вожака во время таких редких вылазок, двинулся к реке. Шаг у него был уверенный, твердый, и вскоре, следуя за ним, мы покинули Красный форт.