– Послушай, Фриц, – присоединился к разговору Вильям. – Твое душевное состояние может прямо сейчас выразиться как угодно. Ближе нас у тебя нет людей, прости, но это так, и только тут тебя примут таким, даже если тебе сейчас захочется, как ребенку затопотать ножками, заплакать и затребовать немедленно счастья. Мы ведь все в нем нуждаемся и чуждое отвергаем.
– Ты мне предлагаешь поучаствовать сейчас в психотерапевтическом сеансе? – зло и насмешливо ответил Фриц, но тут же спохватился, будто ему стало стыдно. – Ты рассудливейший из тех людей, кого я знаю в этом мире, но, извини, плакать и рыдать я сейчас не хочу, да и вряд ли когда-нибудь буду по этому поводу. Нет слез, понимаешь? Разве что от счастья отречения и освобождения. Но у меня пустота внутри, будто всю воду из колодца вычерпали, а подземные воды пересохли. Так и стою захаращеным колодцем посреди пустыни.
Вильям поднялся с кресла и подошел к камину. Взяв кочергу, он немного поворочал почти догоревшие головешки и подкинул свежих поленьев. Анна-Мария к тому времени отошла от обиды, Агриппа вспоминала сегодняшнюю прогулку, и на ее губах отсвечивала чуть заметная улыбка. Она была спокойна и умиротворена. Все эти разговоры – как протекающая мимо вода, что смывает с камешков налет и шлифует их. И после этой встречи все немного очистятся, скинув свою внешнюю оболочку. Сейчас они все тут обнажены до души, и теперь никому не страшно и не больно. Все сплелось в один клубок чувств разноцветными нитями, где, потянув за одну, ты уронишь весь клубок и размотаешь другие нити.
Агриппа не спеша допила глинтвейн и заглянула на дно чашки – она любила рассматривать причудливые узоры, созданные точечками опавшей на дно корицы, гвоздики и бадьяна. Она еще раз вдохнула в себя уже поблекший аромат с любовью приготовленного вина и прислушалась к себе. Голова была ясной, а взгляд вылавливал в окне украдкой падающие снежинки.
– Где вы будете встречать Рождество? – внезапно спросила она.
– Ой, мы об этом еще не задумывались на столько, чтобы начать планировать что-то. Но, похоже, мы останемся дома, – робко закончила Анна-Мария. – Да, Вилли?
– Возможно, – ответил тот. – Но так же можно присоединиться к хорошей компании, если нам предложат что-нибудь свежее.
– Например, горы, – воодушевился Фриц.
– Отличная идея, – бодро подала голос Агриппа и посмотрела на Анну-Марию.
Та в свою очередь перевела взгляд на мужа, как бы спрашивая его разрешения. Вильям утвердительно с добродушной улыбкой кивнул в знак согласия. И все весело с чувством облегчения засмеялись. Анна-Мария предложила еще глинтвейна, но Агриппина попросила заварить ей кофе, и хозяйка дома вышла на кухню.
– Я знаю прекрасное местечко, – с блеском в глазах продолжил свежую тему Фриц. – Мы там были проездом с экс-супругой. И я тогда пообещал себе, что скинув оковы брака, я отправлюсь на вершины тех гор и там выпью бокал шампанского. Боже, как это быстро случилось, воистину, мысли материальны.
– Не все, – возразила Агриппа. – Часто мы не получаем того, что желаем. Будто мы ставим на крутящийся барабан свои мечты, толкаем его, а указатель, еле вращаясь, останавливается на каком-либо из желаний. Пока докрутишь барабан до других желаний, они поблекнут и надписи изотрутся, а поверх них уже написаны новые, иногда вообще противоположные желания.
– О чем ты мечтаешь, Агриппина? – спросил Вильям.
