Под покровом минувших лет. Пристрастные хроники из XX века - страница 33



С оккупацией связь с сыновьями, находящимися кто где, прервалась. За Петра супруги не переживали. Пожалуй, он находился в самом безопасном месте на тот день – в столице, от которой немца отогнали на двести километров.

Месяц назад получили письмо от Михаила из Орджоникидзе, в котором он извещал, что окончил училище, ему присвоили звание лейтенанта и направляют куда – то на север. Не в самое пекло, ведь, судя по официальным сводкам, активные боевые действия на севере тогда не велись. (На самом деле происходило не совсем так. См. «Семейные хроники. Михаил. Новочеркасск – Ржев 1942 г.»).

Главная заваруха начиналась здесь на юге. Впрочем, смерть на войне поджидает человека в любом месте и в любой момент.

Освобождение. Шахты. Год 1943

Наиболее тревожная и неясная ситуация сложилась с младшим сыном Парфентия Захаровича, Иваном, который за пару дней до прихода немцев в составе истребительного батальона ушёл из Шахт вместе с отступающими частями в Ростов. С тех пор от него не поступало никаких вестей.

А новости, которые «передавало» «сарафанное радио», были неутешительные. Ростов пал буквально через неделю после оккупации Шахт. Немецкая авиация нещадно утюжила наши в панике отступающие части. Ещё через месяц неприятель уже практически овладел северным Кавказом. Краснодар, Ставрополь были оккупированы также быстро, как и Шахты.

Тревожные слухи, расползающиеся по городу, неумолимо вещали об окружении наших отступающих частей в Сальских степях. Люди говорили о большом количестве наших солдат, попавших в плен и содержащихся во множестве лагерей.

В последних числах ноября, спустя четыре месяца после поспешного ухода Ивана из дома, неожиданно пришло известие о его судьбе. Некая женщина, проживающая в пригородном совхозе «Комсомолец», каким-то чудом получив весточку от мужа, который попал в плен и находился в лагере для военнопленных в Ставрополе, нашла в себе мужество посетить его.

В этом лагере находились ещё несколько шахтинцев, в их числе Иван, которого пленили возле Маныча под Сальском. Совхоз «Комсомолец» находится километрах в пяти от посёлка Первомайского, поэтому она, благополучно возвратившись, сразу передала записку Ивана родителям. Парфентий Захарович, получив записку от сына, поначалу обрадовался, что Иван жив, ведь три месяца прошло с тех пор, как он ушёл и никаких вестей. Ушёл туда, откуда ползли, нагромождаясь и перевираясь, зловещие слухи.

Радость быстро сменилась тревогой – сын в плену, среди военнопленных, хотя сам фактически не являлся военным. Доходили слухи о случаях, когда немцы расстреливали наших пленных, особенно этим не брезговали части СС. Надо было как-то выручать младшего. Тот факт, что Иван находился в составе нерегулярного соединения, не был в военной форме и был не призывного возраста, мог бы сильно помочь делу.

Парфентий Захарович, поразмыслив, решил действовать. Первым делом он направился в совхоз «Комсомолец» и, отыскав женщину, передавшую записку от Ивана, подробно расспросил о деталях её путешествия. Ведь пройти по протоптанной дорожке быстрее и легче. Затем он, с помощью своих постояльцев, выправил разрешительные документы у бургомистра района, уложил в сумку съестного, тёплую одежду для Ивана, ведь впереди надвигались холода, и отправился в Ставрополь.

Путь неблизкий и по сегодняшним меркам – под триста км. В декабре 1942 Парфентию Линнику исполнилось 56 лет. Высокий, сухопарый и жилистый, с небольшими русскими усиками на худом лице, не утратил он с возрастом военную выправку, приобретённую когда-то на строевом плацу в унтер-офицерской школе. Всё это не помогало ему путешествовать в неглубоком немецком тылу, так как линия фронта была недалёко, и немцы могли легко заподозрить в нём лазутчика со всеми вытекающими. Однако, немецкая ксива, состряпанная в Шахтах, действовала безотказно.