Сквозь шипение и треск до нас донесся голос певицы. Валя слушала песню, наморщив лоб и, когда она закончилась, сказала:
– Нет, зря ты Кругозор выписываешь, очень уж плохо записано. Лучше пластинку в магазине «Мелодия» купить, плохо только, что мне это не светит. Денег на пластинки нет, и не будет. Мамка опять с животом ходит.
– Да, ты что, – поразилась я, – опять беременная, вот здорово! У тебя теперь уже пятая сестренка будет.
– Чего тут хорошего, – мрачно сообщила Валя, – отец снова запил, денег нет. Хорошо бабушка немного помогает, но у нее пенсия тридцать два рубля, ей самой только-только прожить. Скорей бы уехать, глаза мои бы этого всего не видели.
Я помолчала, а что тут можно было сказать. Подруга очень редко жаловалась на родителей, но иногда ее прорывало, как сегодня.
– Валя, так ведь в медучилище нужно будет без троек учиться, чтобы стипендию получать, – осторожно намекнула я.
– Ничего страшного, – та махнула рукой, – если, что пойду уборщицей по вечерам подрабатывать, сама знаешь, мне не в первый раз.
Конечно, я знала про то, что Валя вместе с матерью, убирает по вечерам в Горсовете. Я сама ей помогала, пару раз, когда у нее приболела мама. Ходили мы туда втроем, с нами была Валина старшая сестра Катя, высокая крепкая девушка, она одна успевала вымыть полов больше, чем мы с Валей.
Мои родители ничего против мытья полов не имели. Папа даже сказал, что такая работа очень здорово помогает научиться ценить чужой труд.
Я все же усадила подругу за стол, мы с ней выпили чаю с баранками и начали обсуждать, куда сегодня пойти. О том, что случилось сегодня утром, я молчала, как партизан, и Валя была уверена, что я проспала до обеда и никуда не выходила.
Поэтому ее вопрос, договорились ли мы с Сашей встретиться, был ожидаем.
В ответ, я соврала, что он с родителями должен сегодня уехать в куда-то в деревню, на две недели и обещал, что напишет мне письмо оттуда.
Валя с подозрением поглядела на меня, но никак не прокомментировала. И мы начали вновь думать, куда сейчас отправиться.
– А давай, пойдем на танцы, – глядя смеющимися глазами, предложила Валентина.
Она, наверняка ожидала обычной реакции, когда я начинала размахивать руками, кричать, что нечего нам больше делать, как шляться комсомолкам по всяким танцулькам, где полно хулиганов и пьяниц.
Поэтому когда я согласилась, Валя посмотрела на меня, открыв рот.
– Ленка! – воскликнула она, – ты ли это? Неужели пойдешь на танцы?
– Пойду, – сказала я решительно, – надо же когда-нибудь там побывать. Только мне нужно папу с работы дождаться, ужином накормить.
– Отлично, – согласилась подруга, – давай занимайся делами, а я пока сбегаю домой немного приоденусь, время седьмой час, через полтора часа я за тобой зайду.
Нельзя сказать, что папа радостно согласился на поход на танцплощадку, но, все же слегка нахмурившись, разрешил, только сказал, чтобы в половину двенадцатого была дома, как штык.
– Даже не верится, – сказал он, – моя малышка идет на танцы. Боже, какой я уже старый!
Я пошла к себе и, вытряхнув всю одежду из шкафа начала подбирать наряд.
Вариантов было совсем немного, поэтому подумав, надела темную плиссированную юбку и белую блузку, покрутившись у зеркала, расчесала частым гребнем волосы.
– Папа, – посмотри, тебе нравится? – спросила я, выйдя в гостиную.
Отец уже сидел около телевизора. Он повернулся ко мне и улыбнулся.
